Дети немилости
Шрифт:
Паровик остановился, и человек спрыгнул наземь. Его немедля обступили офицеры.
— Я отнесу тебя к докторам, — говорил мертвец. — Сейчас вашим раненым помогают, и тебе тоже помогут. Доктора вполне живые и нестрашные. Только не пытайся убежать. Я очень огорчусь.
Неле, столбенея от ужаса, перевела взгляд на уаррца.
— Я же вижу, что ты понимаешь, — весело сказал офицер. — Всё будет в порядке.
Внизу, в долине, по улице между разрушенными домами лёгким стремительным шагом шёл генерал Эрдрейари, и то, что было Нижним Таяном, под его ногами превращалось в самую отдалённую, нищую и разрушенную провинцию империи.
Юцинеле, дочь каманара Арияса, смотрела на это, лёжа на руках у доблестного мертвеца.
— Каэтан — шамый могучий маг? — спросила она, не взглянув на погибающего от усталости и тоски аллендорца.
— Да, — пропыхтел позади Лонси; его серой кобылке окончательно надоело трусить по жаре, и маг неумело пихал её пятками, пытаясь заставить идти быстрее. Неле опять оказалась впереди. До леса, на который Лонси указывал ей, оставались считанные минуты пути, если только не придётся лишний раз возиться с бестолковым магом. Он так барахтается, что скоро надо будет поправлять ему седло.
— Тогда почему он не победил того, второго? Не бежал иж плена? Не победил Уарру?
Аллендорец тяжело вздохнул.
— Потому что не всё так просто.
— Почему?
— Потому что он не вполне человек. Он проводник Изначального. Ему больше двадцати тысяч лет. Он определяет жизнь магии, а она — его жизнь…
— Почему он не победил Уарру?
«Она думает о своём и не слушает меня», — понял Лонси, но на сей раз не обиделся. Неудивительно, что об Уарре горянка не может говорить спокойно. Он и сам не мог.
Но о Маге Выси говорить не хотел.
Лонси панически боялся суперманипулятора, а в сравнении с Каэтаном Маджарт казался мелок, как сам Лонсирем в сравнении с Маджартом. Но чувства Лонси к полулегендарному Магу Выси, внешне похожие, имели иную природу. Бессмертный Каэтан был в его глазах не столько человеком, сколько длинной, в десять строк, формулой, начертанной мелом на огромной, как плац, доске в университетской аудитории, и перед этой-то формулой молодой маг испытывал смутный, безотчётный страх. Подобный страх испытываешь, читая об эпидемиях чумы или о последствиях ошибочного начертания схемы атомного распада; только здесь всё было куда серьёзней. Четвёртая магия, имеющая дело со структурой вещества, способна стереть с лица земли город, но Пятой под силу уничтожить весь мир.
И ему, Лонси, салонной плесени, лишённой лицензии за бездарность, придётся иметь дело с Пятой магией…
«Ничего не случится», — напомнил он себе.
— Почему? — повторила Юцинеле; голос её был спокоен, но упрямство казалось сродни тому, с каким мухи колотятся о стекло.
— Он не мог, — ответил Лонси. — Повергнуть Царство Бездны способны только все силы Выси, объединившись.
— Ешли Воин прошнетша, они победят Уарру?
Лонси набрал в грудь воздуха — и промолчал.
— Лонши, — позвала Неле и требовательно повторила: — Лонши!
— Да, — хрипло ответил маг.
И, несмотря на жару, а также на то, что сказал чистую правду, покрылся холодным потом.
«С явлениями вроде Воина Выси лучше не шутить», — сказал господин Маджарт; Лонси повторил про себя его слова и внутренне содрогнулся. Государственный суперманипулятор верил в то, что говорил, а Лонси не верил. Со скромного его шестка происходящее как раз и выглядело чудовищной шуткой, поруганием, которое собирались учинить над Изначальными силами. Ему обещали, что ничего не случится, но Лонси всё равно мучил страх. Он не привык, он не умел без почтения относиться к высшему.
Неле обдумывала что-то, щуря красивые глаза. Лицо у неё было неприятное взгляду — не лицо, а рыльце, маленькое и косенькое, и глаза красавицы на нём казались чужими, какими-то нарисованными. Лонси поглядел на неё и опустил голову.
Лес близился, и всё болезненнее томилось сердце.
Вот они тут, одни, если не считать лошадей. До ближайшего хуторка день пути верхом, до железнодорожной станции — почти шесть часов… Одни, и перед ними спит Изначальная сила, которую лучше не будить, потому как лиха она, Изначальная, но и не будить нельзя: по той же причине.
Лонси чувствовал себя измученным, как никогда в жизни.
— И он победит Воина Беждны? — подумала Неле вслух.
— Да, — почти беззвучно подтвердил Лонси, но она расслышала.
— Генерала Эрдрейари? — переспросила неверяще. — Ведь это генерал Эрдрейари — Воин Беждны?
«Бес его знает», — сказал про себя Лонси. По истечении сотен лет, исследуя хроники и манускрипты, нетрудно определить, кто в то время являлся Воином Изначального. У историков почти нет сомнений. Но если история творится прямо сейчас, рядом? Изначальное не даёт инструкций и не назначает на должности, оно сразу наотмашь лупит… знай отфыркивайся.
— Нет, — сквозь зубы проговорил Лонси, отчаянно надеясь, что сказанное ему не аукнется.
— А кто? — изумилась Неле. Кажется, вопрос и в самом деле её занимал. Представить Воином Бездны кого-то кроме Великого Мертвеца Уарры горянка решительно не могла.
Лонси вздохнул, перебирая грязноватые пряди кобыльей гривы. Серая спустилась с кочки, и на миг мага одолел приступ головокружения: помстилось, что он сейчас вывалится из седла через голову лошади.
— Кто? — требовала горянка, привставая на стременах.
— Воином Выси может быть только человек, — с натугой сказал Лонси, слыша себя будто со стороны. — Но Бездна — иное дело… её проводниками становятся порой даже не существа, а случайные сгустки магического поля…
— Кто? — упорно повторила Неле.
— Цай-Цей, — обречённо ответил маг. — Дракон Севера.
Неле окаменела лицом и замолчала; маг подумал, что она не могла не слыхивать о драконе, ужасе Северных Лациат. Любопытно, о чём она теперь размышляла…
Тропа шла вниз. Через пару минут путников ожидала прохлада. Лесная зелень, отягчённая тенью, смотрела приветливо, и отрадно было бы въехать под шелестящие своды, если бы под ними не ждала усыпальница Воина.