Дети немилости
Шрифт:
Лонси замер, кусая губы. Отсюда, издалека, казалось, что стоит принцессе допустить малейшую неточность, и забитые людом трибуны атомник срежет крыльями, точно косарь траву. Расстояние было довольно значительное, а государственные маги сумели бы в случае опасности выправить курс, и всё же на миг сердце Лонси захолонуло.
Но Её Высочество уверенно держала штурвал. Атомник опустился легко и плавно, точно скользнув по невидимой нити. Моторы стихли, дозволив, наконец, округе наполниться торжествующим рёвом подданных, любующихся престолонаследницей.
Подали трап. Люди на поле виделись даже не фигурками — крохотными точками, и Лонси не знал, на самом деле различает или только в воображении своём видит, как принцесса сходит на землю. Шагает навстречу распростёршему объятья отцу, едва заметно пошатываясь от перегрузок, стаскивает с головы лётный шлем и встряхивает волосами, обжигающе золотыми, точно у древней южной воительницы…
Покойную супругу короля Сангрема, Мерисию, при рождении нарекли Мерисет. Она была родом рескидди, третьей дочерью тогдашней царицы, и значит, царице теперешней престолонаследница Аллендора приходилась племянницей. На риеске, языке мудрецов, детей нарекали именами различных благородных качеств; «мерисет» значило «отвага», и погибла королева так, как не постыдилась бы погибнуть ни одна царица Рескидды — разбившись на гоночном паровике.
Дочь пошла в неё и лицом, и характером.
Даже в газетах нет-нет да и мелькало подобострастное «наша Ликрит Железноликая». В эпоху Ликрит климат был мягче, боевые колесницы рескидди легко пересекали пустыню, и царство великой завоевательницы простиралось от западного моря до восточного… На севере оно доходило до широты, на которой ныне располагалась столица Уарры, сумрачный Кестис Неггел.
Сравнение Лиринии льстило.
Аллендор ещё молчал, безмятежно молчал, созерцая, как Император Уарры приводит к покорности дикие племена. Стремление пересечь Лациаты как-либо иначе, чем караваном по горным тропам, казалось не более чем капризом златокудрой принцессы. Отец умолял её быть осторожней, но престолонаследница, упрямая, как истая рескидди, пренебрегала его советами. Она любила машины, машины куда опасней тех, что предпочитала мать. Все усилия магов-инженеров по разработке новых, более совершенных летательных аппаратов представлялись не более чем прихотью прекрасной принцессы, которой со вздохами и просьбами, но всё же потакал обожавший её отец.
— Её Высочеству не даёт покоя слава Иманы, — неожиданно заявил чуть ли не над ухом мага смутно знакомый голос.
Лонси вздрогнул, заозирался и с неприятным чувством узнал того самого мордастого крикуна, который рассуждал о священных традициях. Почему-то Лонси думал, что его придавили в толпе. Он, должно быть, выбрался следом за таянцами. Маг внутренне покривился.
— Даже рескидди зовут её Ликрит, — с улыбкой заметил второй, которого прежде не было слышно.
— Ликрит, — глубокомысленно сказал мордастый, — персонаж легендарный. Кто её знает, была она или нет. Хороша сказка про королевство от моря до моря.
— Но Имана — вполне исторический деятель, — не унимался второй, полный господин с открытым, располагающим лицом.
— Имана Рескидделат была сумасшедшая. Глубоко больная на голову дама, — хрюкнул мордастый. — А с тех пор, как Её Высочество близко пообщались с драконом, они и сами…
После чего, наконец, случилось то, что должно было случиться. Лонси даже улыбнулся: разговор, которому он невольно оказался свидетелем, был ему крайне неприятен, и очень хотелось, чтобы именно это и произошло.
Быстрым упругим шагом к мордастому приблизился высокий офицер в парадной форме королевской авиации. На красивом лице его было написано бешенство. Крикун уставился на авиатора багровыми глазами. Стало видно, что он сильно пьян.
Кулак офицера без замаха влетел в налитую кровью морду.
За спиной Лонси негромко засмеялся Кентаяс.
Люди вокруг замерли, стали отступать подальше. Матери прятали за юбками маленьких детей. Кто-то звал полицию.
Мордастый лежал на земле, с трудом поматывая головой. Его тучный собеседник застыл в полупоклоне, умоляюще взирая на офицера. Тот, совершенно спокойный, лишь немного бледный, медленно растирал костяшки пальцев. Лонси, затаив дыхание, ждал, что будет. Наконец, офицер усталым движением отряхнул руки и отчётливо выговорил:
— Благодаря этой особе военно-воздушные силы нашей Родины превосходят оные же наиболее предполагаемого противника более чем в два раза только количественно. Будьте любезны, сударь… — и вдруг лицо авиатора исказилось усмешкой, — зажуйте носки, — закончил он и развернулся.
Полный господин, стряхнув оцепенение, ринулся подымать приятеля.
— А-а… — одурело хлюпал мордастый, — Э-э… это воз-змутительно…
— Не стоило так кричать… Подумайте, вас могли взять под арест!..
Лонси выдохнул. Конечно, чрезвычайно неприлично было вот так смотреть, зеваки — самые низкие люди, и родители сказали бы ему, что стыдятся. Но родители были далеко. Лонси всегда нравилось смотреть на уличные драки. Это будоражило кровь. А драка, сопряжённая с вопросами чести, будоражила кровь вдвое острей.
Подумалось, что офицер вряд ли стал бы мараться о пьяного дурака, не упомяни тот дракона. Дракон — это была тема весьма щекотливая. Молодые дворяне боготворили принцессу. Во время её отсутствия сыновья лучших семей Ройста планировали собственную спасательную операцию, без оглядки на командование армии. Каждый желал быть тем рыцарем, который спасёт принцессу из лап змеедемона.
Тем злосчастным утром Её Высочество отправилась в семичасовой одиночный рейд до Амм-Лациат и обратно. Лириния честно завоевала звание аса. Машину её обследовали перед полётом лучшие, лично преданные маги-механики, они клялись, что всё было исправно, ресурс израсходован менее чем на десять процентов. Авиаторша же предпочитала не распространяться о причинах аварии. Отказали какие-то схемы, или сама Лириния предприняла слишком рисковый манёвр, но ей пришлось катапультироваться в самых диких районах Северных Лациат. Отъявленнейшие сорвиголовы-горцы не решались показываться там, где обитал лютый демон, принимавший обличие летучего змея.
Принцесса вернулась сама. Через месяц, на рейсовом паровике.
А спустя какое-то время по городу поползли слухи. Поговаривали, что домой возвратилась Лириния лишь телом, душу же её дракон оставил себе…
— Лонши, — сказала Неле, оторвав мага от возвышенных размышлений, — а правда, чего они ш Воином шделали? Куда-то увежли.
…он был совсем не злой.
По крайней мере, с виду. Неле увидала его, когда глаза привыкли к темноте, и едва не села на пол — таким огромным оказалось облегчение. Девушка сама удивилась, как сильно, оказывается, боялась всё это время. Так боялась, что даже до конца не понимала, насколько. Она привыкла во всём подозревать подвох, и в аллендорских манускриптах его тоже подозревала. Кто их знает, этих равнинников! Они послали за нею с Лонси теней, они решили обмануть богов и великих магов, как же ждать правды?
Пусто было здесь: только пол, стены и ложе из камня. Изнутри холм вовсе не был больше, чем снаружи; почему-то Неле ждала здесь какой-нибудь магии. Потом она присмотрелась и поняла, что стены усыпальницы, в таком случае, должны быть не толще пальца. «Значит, всё-таки есть магия, — с удовлетворением подумала она, — а то не продержались бы тысячу лет!»
Раскрывшаяся в сплошном камне дверь и спящий Воин Выси её впечатляли меньше.
Позади копошился бестолковый Лонси, стукался головой о своды. Он совсем растерялся, когда у него вышло заклинание. «Надо же быть таким слабым магом», — усмехнулась про себя Неле. Это как если бы она удивлялась, попав ножом в цель.