Дети немилости
Шрифт:
И даже это — только ряска на болоте. Истинные намерения шестого сословия скрыты глубоко в тине. Вполне возможно, что Кайсен, желая избавиться от Данараи, просто посадил временно на своё место исполнителя, которого потом сдал и сам же казнил… Сандо Улентари наверняка думал, что использует теней, а они могли даже не считать его за союзника — лишь за прикрытие. Впрочем, это не делает его вину меньше.
— Не тревожься, Мори, — ласково сказала Эррет. — Выбираю я, а мой выбор — ты.
— Дом Данари.
— Дом Данари, пока он рождает достойных.
— Мой отец погиб.
— Значит, так было нужно.
— А сейчас понять нельзя?
— Нельзя.
Я замолчал. Какое-то время я просто ел. Думать об этом я собирался позже. Сейчас лучше всего было бы сменить тему. Ни я, ни Эррет не любили говорить о Лаанге, но в сложившихся обстоятельствах разговор о нём мог сойти за безобидную светскую беседу…
— Ты истинный арсеит, Мори, — внезапно сказала Эррет.
Я не без удивления поднял глаза.
— Рескит создаёт, а Арсет упорядочивает, — Эррет откинулась на спинку стула. — Ты хочешь всё упорядочить, а я в этом не нуждаюсь.
— Это к чему?
— К шестому сословию. Ты удивлён, что я им благоволю? Они порождение хаоса, и я — тоже. Мне удобно управлять ими и через них.
— Еретичка, — сказал я с безнадёжной улыбкой.
— Мне можно, — с удовольствием ответила она.
Я опустил копьецо на тарелку.
— Лаанга — тоже порождение Рескит, — заметил я.
— А это к чему? — Эррет улыбалась.
— Утром я говорил с Онго.
— Он отправился вместо тебя на острова?
— Да. Сперва сообщив мне, что Лаанга чем-то обеспокоен.
Лицо Эррет переменилось, улыбка поблекла. Она прикрыла глаза и долго сидела, не шевелясь.
— Мы обсудим это позже, хорошо? — наконец, произнесла она извиняющимся тоном. — Я сейчас… не готова.
— Хорошо, — я кивнул. — Но это действительно следует обсудить. Мне не по душе ждать, когда всё прояснится само собой. Когда всё проясняется само собой, обычно бывает уже поздно.
Эррет вздохнула, потупившись, и улыбка снова осветила её лицо.
— Ларра прав, — сказала она. — Впрочем, я поняла это гораздо раньше. Ты действительно хорош. Я знала, что ты произведёшь впечатление на Кайсена.
Я усмехнулся.
— Ты тоже хороша. Чтобы обезопасить государство от происков Улентари, нужно поставить во главе Дома Теней урождённого князя Улентари… Парадоксально, но как красиво!
У старого князя Гебертаи Улентари было два сына — Кайто и Ристо. Старший из них годился младшему в отцы и любил его как отец, младший же отвечал брату искренней привязанностью. Однажды во время охоты Ристо спас старшему брату жизнь. Лошадь Кайто во время бешеной скачки свалилась в овраг, княжич сломал шею и умер бы глупой смертью, не окажись поблизости младший брат. Ристо был неплохим магом и сумел наложить нужные медицинские заклятия в первые миги после несчастья.
Гебертаи скончался в преклонном возрасте; он сполна вкусил сладости жизни, и завещал не поднимать себя, стремясь насладиться отдыхом и сном. Кайто стал главой дома. Шли годы. Княгиня оставалась бездетной, в то время как супруга младшего брата дарила тому детей одного за другим. Кайто встревожился. Он распорядился обследовать супругу — и жестоко пожалел об этом: врачебное заключение свидетельствовало, что княгиня совершенно здорова. Бесплоден оказался сам Кайто. Слова медиков не дарили надежды: и магия, и медицина бессильны были исцелить его печальный недуг. В прежние времена князь мог закрыть глаза и не увидеть любовника княгини, в крайнем случае пожертвовать благорасположением тестя и дать ей развод, но теперь, невольно раскрыв врачам то, чему следовало стать тайной, он оказался беспомощен.
Кайто наследовал его старший племянник.
Какое-то время князь говорил об этом с грустной, но доброй улыбкой, и мир между братьями оставался нерушимым. Почти не скрываясь, князь посещал горничных, белошвеек, мещанок, но ни одна не родила от него, хотя многие пытались обмануть, пригуляв ребёнка со стороны. На какое-то время князь совершенно смирился со своей судьбой — но потом человек ли, бес ли напомнил ему о том, как младший брат в юности спас его с помощью магии. Не коварный ли умысел лишил его способности зачать?
Долгое время князь Кайто гнал от себя эти мысли.
Ему было шестьдесят пять, когда скончалась, полная горя, княгиня. В качестве посмертия она избрала новое рождение в иных краях, и никто не мог упрекнуть её за это. В доме Улентари ей запрещено было материнское счастье.
Князь оплакал её судьбу, и через три дня после похорон встретил на прогулке дочь своего вассала, восемнадцатилетнюю Энгит.
Можно вообразить, что заставило старика Кайто потерять голову: молодая Энгит Веллари была некрасива, но резва и весела как кошечка, и без труда очаровывала юношей, не то что мужчин постарше. Неведомо, чем пришёлся ей по сердцу князь. Кайто не стал бы брать девушку силой или приказом, высокое звание княгини Энгит носила бы недолго, ведь все знали, что Кайто не может зачать наследника. Богатством её отец едва ли не превосходил господина, так что остаётся объяснить случившееся лишь любовью, внезапной и удивительной.
Чудом была любовь Энгит — и совершилось чудо. Через год после свадьбы, где Ристо радовался за старшего брата, думая, что молодая жена скрасит его последние годы, Энгит родила сына.
Кайто обезумел от счастья. Дороже всего на свете были для него жена и наследник.
Ристо же скрылся в кругу своей многочисленной семьи, тая злость и разочарование. За многие годы он свыкся с мыслью, что новый князь Улентари растёт в его доме. Люди слабы, и не могли Ристо с женой не сказать дурного слова о княгине Энгит, не назвать её гулящей девкой, а сына её — ублюдком. «Как ни старайся, всё откроется! — сказал Ристо. — Не признают люди Улена неведомо чьё отродье. Мой сын будет править княжеством, тот, в котором чиста кровь Улентари!»
Слова эти дошли до Кайто.
До сих пор никому не показывал князь своего сына, боясь за младенца. Никто не знал, что доказательство отцовства Кайто бесспорно. У князя были разного цвета глаза, сын его унаследовал эту примету.
Заподозрив, что Ристо злоумышляет против его семьи, князь пришёл в страшную ярость. Вспомнил он и былые подозрения. Ни доводы рассудка, ни голос чести не сдерживали его больше. «Я должен обезопасить своего сына и сохранить для него княжеский стол!» — так решил Кайто.