Дети немилости
Шрифт:
— Вы сказали «в данный момент», — напомнила Эррет.
— Нам не так много известно о закономерностях высшего года. Возможно, если Аллендор будет достаточно долго и уверенно заявлять Атергеро как Воина Выси, тот действительно станет таковым.
— Это ваши догадки? Или есть аргументы более существенные?
Великая Тень только улыбнулся.
Я задумался.
— В этом есть здравое зерно, — неожиданно сказал верховный маг и так же неожиданно умолк.
— Если так, возможно, что функция Воина Бездны перейдёт к Цай-Цей, — вслух подумал я.
— Маловероятно, — тут же ответил господин Атри. — Дело в том, что господин… — он запнулся, — тот, кого многие полагают Воином Бездны, внушает достаточно… чувств, даже не будучи официально заявлен как Воин.
Я кожей ощутил, как беззвучно расхохотался великий мертвец. Господин Атри и впрямь выразился не без оригинальности. Что ж, остаётся лишь ещё раз порадоваться, что я имею дело с Эрдрейари… Как любопытно. Аллендорцы мыслят в том же направлении, что и мы. Надеясь управлять ходом событий, они решили подставить на место ключевой фигуры нужную им кандидатуру. Маги Ассамблеи сообщили, что рассчитывают вовсе отменить пробуждение Воина и потому посылают для исполнения ритуала фальшивых агентов, не соответствующих условиям. Верить словам неразумно, в особенности, если на стол легли открытые карты, но…
— Мы в достаточной мере контролируем Цай-Цей? — на всякий случай уточнил я, занятый другой мыслью.
— Об этом следует спросить Анартаи, — с ленцой ответствовал господин Кайсен; я понял его так, что Тени Севера старец вполне доверяет. — И мне думается, что идея госпожи Эмерии относительно Атергеро более чем здрава… если вы желаете знать моё мнение.
— Желаю, — сказал я и краем глаза приметил, как Онго скептически соединил пальцы.
— Энергетические существа обладают большой мощью, — отвечал Великая Тень. — Но элемент свободной воли в них проявлен слабее, чем в людях. Полагаю, всем уже ясно, в чём заключается стратегия Аллендора.
И он с великолепной небрежностью пожал плечами.
— Нам ясно, в чём заключаются ваши догадки, — сказал Онго. — Благодарю.
— Контролировать энергетическое существо проще, чем человека, — кивнул я. — А… скажите, господин Кайсен, можно ли перехватить контроль?
— Мне лично это не под силу, — спокойно ответствовал старец. — Но Дом Теней выполнит любое ваше веление.
Я сам не понимал, с чего мне пришла в голову подобная мысль. Кажется, я и думать не собирался о возможности действительной войны с Аллендором… но не мог не думать, и это меня тревожило.
Секунды капали, с тихим звоном разбиваясь о лаковое поле стола.
Я снова покосился на портрет Аргитаи — и мысль, посетившая меня, в первый миг оробела и смешалась от собственной дерзости. Покоритель народов мирно спал в ряду своих предков и потомков; много веков никто не осмеливался тревожить его, ибо мощь Уарры всё умножалась, и к чему было будить лихо — грозного государя?.. Но если речь и впрямь зайдёт о вооружённом столкновении, навряд ли я сумею стать командующим в тотальной войне. И речь не о стратегии. Подле трона есть великий стратег. Но я должен буду одобрять или не одобрять его действия, а Онго верный подданный и подчинится императору…
— Морэгтаи, — негромко окликнула Эррет.
Я очнулся. Это можно будет обдумать потом, сейчас время других дел.
— Господин Атри, — сказал я. — Можем ли мы быть уверены в том, что первый шаг — за нами?
Тот сложил губы в суровую прямую черту.
— Мы располагаем только историческими свидетельствами, — сказал он. — История говорит, что все мировые войны, инспирированные активной фазой высшего времени, начинала Бездна, чьей бы победой ни суждено им было окончиться. Но достоверность этих сведений не абсолютна. К сожалению, в физике магии теории, удовлетворительно объясняющей эти процессы, пока не существует. Откровенно говоря, я очень рассчитывал на честь встретиться с господином Лаангой. Думаю, он мог бы дать ответ на некоторые вопросы…
«Не вы один так думаете», — сказал я безмолвно, потому что во всех взглядах читалось то же самое. Лаанга питает некоторое презрение к людям, жизнь которых короче времени существования их должностей — верховным магам, министрам, князьям, императорам.
Как это всё-таки неудобно — то, что великий маг не подчиняется властелину Уарры…
Мысль мелькнула, и меня бросило в холодный пот. Было ли то одно лишь воображение, или и в самом деле я чувствовал, что разум мой раздваивается? Доселе я полагал сохранение мира единственным своим желанием, а сейчас думал о тотальной войне: о том, что нельзя допустить превентивного удара со стороны Аллендора, что хорошо бы найти способ контролировать Лаангу, и что взаимную неприязнь главнокомандующего и Великой Тени можно использовать, если уж нельзя преодолеть…
— Со своей стороны не могу не отметить, что Ассамблея по-прежнему форсирует разработки на уровне Четвёртой магии, — сказал господин Атри, и я чуть не рявкнул, чтобы он замолк. — Их целью, несомненно, является дальнейшее укрепление господства в воздухе. Но их можно понять. Они тоже боятся высшего лета.
Я понимал. Понимал, что господина Атри происходящее не касалось, он не был игровой фигурой на доске Изначального и мыслил как подобало верховному магу империи. «У тебя слишком богатое воображение, Мори, — сказал я себе. — Успокойся». Эррет смотрела на меня с болью, и меня это злило. Больше всех, кажется, боялся я. «Не стоит столько думать о вероятных опасностях, — снова и снова повторял я мысленно, — так можно на пустом месте создать себе лишние». Руки у меня дрожали, и я опустил их со стола.
«Ты уверен? — спросила меня Эррет пару часов назад. — Ты совершенно уверен в этом?»
«Уже нет», — ответил бы я теперь. Во рту пересохло. Теперь я понимал тревогу Эррет: то, что чувствовал я сейчас, к ней пришло раньше. Замешательство кончилось, я снова владел собой — но в какую-то секунду я готов был признать, что утрачиваю волю и мной управляет иная сила, чистая функция Господина Бездны. Вспомнились недавние мои мысли о миллионах верных уаррцев, среди которых непременно сыщется патриотический бомбист; теперь они вызывали горькую усмешку. Единственное касание настоящего безумия совершенно уничтожило былое, рождённое неведением, хладнокровие.
«Дальше будет хуже, — подумал я. — Этак я и впрямь рискую сойти с ума». Вероятно, увенчайся успехом низкий замысел Сандо, Господином оказался бы молодой Улентари, и тогда ворота войны распахнулись бы настежь: князь уже сейчас достаточно безумен, властолюбив и тщеславен…
И женат на Госпоже Бездны.
Губы мои искривились в невольной усмешке: всё могло оказаться намного проще.
Кайсен скользнул по мне проницательным взглядом и отвёл глаза. Молчание встало, как вода в омуте. За окнами блистал летний день, но казалось, что в зале темно. Портреты на стенах становились сумрачными провалами, и из них смотрели глаза ушедших владык. В белых руках Ирвы прохладно светилась звезда.