Дети победителей
Шрифт:
– Нет, ты подумай! Проходи, я закрою… Ты подумай! Высшее учебное заведение! – Менхен орудовал ключами так экспрессивно, что они звенели на все здание. – Потравились, как в детском саду!
– Сколько человек? – стараясь быть участливым, спросил Кейтелле.
Историю про утреннее отравление в мединституте он слышал еще днем, когда во время обеда отдел образования бурно обсуждал случившееся с Айномеринхеном. Кажется, коллега не заметил его тогда за соседним столиком.
– Трое. То есть четверо. Четверо,
– Преподавателя? А он-то?..
– А он сам принял. И насмерть. Представляешь?! Но я бы на его месте тоже… не знаю что! Наверное, тоже…
– Как это вообще получилось-то?! Их специально отравили?
– Кто тебе такое сказал? Нет, не травил их никто. Сами нажрались! Идиоты. Оставили с раздаточным материалом на пять минут. И они нажрались! Представляешь?
Они вышли через главные ворота и отправились дальше по аллее, погруженной в грязь и слякоть разлагающихся осенних листьев.
– Этого бы не случилось, если бы чертовы фармацевтические компании согласились выпускать плацебо для учебного… чтоб его, процесса! Я вообще не понимаю! Это же дешевле! Они, видите ли, не верили, что в высшем учебном заведении найдутся такие идиоты, которые станут жрать неизвестный препарат ради эксперимента!
Менхен почесал затылок и чуть сбавил воинственный тон.
– «Цветные», видите ли… «на витаминки похожи»…
Кейтелле пытался понять – действительно ли тот сокрушается по поводу произошедшего или просто нагнетает.
– Шесть лет назад уже был случай. Только с олеинкой. Это, видимо, никого и ничему не научило, – продолжал Менхен.
– Что за случай?
– Да так. Студенты же вечно голодные… А олеинка сладкая такая дрянь, ну им и сказал об этом кто-то. Сожрали всю упаковку.
– Олеинка - это что?
– Очень мощное слабительное. На двое суток всю группу заняло. Угадай, чем.
На этом разговор зашел в тупик.
– Как детишка твоя? – спросил Кейтелле, испугавшись, что Менхен передумает и отправит его в пустую холодную квартиру, где уже третий вечер подряд ждет Химилла.
– Неплохо. Лопочет уже что-то, – выплыл из глубокой задумчивости собеседник.
– Ты прости, но я так и не понял, как вы его назвали.
– Кромеринхен.
Двухкомнатная квартира была захламлена сверх приличного, но Менхена никогда это не волновало. Его волновало то, что соседи за стенкой никак не давали себе труда заткнуться. В тот вечер Кейтелле отметил подозрительную тишину, и Менхен потребовал сплюнуть, трижды постучать по дереву и провести еще несколько обрядов от сглаза.
Он провел гостя на кухню и усадил в шаткое кресло, предварительно спихнув с него стопку полотенец.
– Как поживает сосед?
– спросил Айномеринхен, вручая Кейтелле чашку с дымящимся чаем.
– Что? Какой?
– А что, я со всеми твоими соседями знаком? Чудак ты,
Айномеринхен так и не понял, чем смутил Кеталиниро, но даже не пытался сменить тему и настаивал на ответе.
– Он… ну… странный, - сказал Кейтелле.
– Уж кто бы говорил! – хохотнул Менхен. – Все пытаюсь спросить, как твои безнадежные поиски?
Кейтелле вздрогнул снова. Он не сразу понял, о каких именно поисках идет речь.
– Все так же.
– Жаль.
Снег за окном засыпал Атину, а в доме Айномеринхена разливалось тепло по кружкам, шли неспешные разговоры.
«Домашний Менхен совсем не похож на того человека, с которым я работаю», - подумал Кейтелле.
Кресло под ним явно создавали, чтобы люди на выматывающих должностях моментально засыпали в нем. Но Кеталиниро не давал уснуть шустрый малыш - ребенок Айномеринхена. Он притаскивал из соседней комнаты игрушки и совал их в руку гостю. Медные кудри смешно дрожали, когда Кромеринхен бегал по коридору, глаза были полны азарта, а внимание ни на чем не задерживалось дольше десяти секунд.
Скоро Кейтелле основательно увяз в плюшевых медвежатах.
– Откуда ты их берешь?
– спросил он у Кромеринхена, но тот смущенно засмеялся и умчался за новой партией игральных сокровищ.
На вопрос ответил гордый отец.
– Привозят… - сообщил он неопределенно.
Уточнять не хотелось.
Они вновь услышали топот и обрывистое дыхание. Запыхавшийся малыш тащил тряпичную куклу-нальсхи. Айномеринхен забрал маленькую копию Ноксида и взял ребенка на руки. Кромеринхен уткнулся в рыжие волосы родителя и затих на пару минут.
– Говорят, ты регулярно посещаешь Аутерс?
В голосе так и сквозило: “Нарываешься на приключения, а лучшему другу так ничего и не рассказал! Кто ты после этого, Кейтелле?”, но тот даже не расслышал вопрос, только кивнул рассеянно. Уж слишком сцена на кухне напоминала ему мирные времена. Еще до созыва, еще до войны…
Он часто ходил к наставнику даже в те времена, когда родился маленький Корнуйен и всяких учеников не очень-то хотели видеть в семейном гнезде. Они – Реммиллиен и Корнуйен - помнится, так же сидели, обнявшись. Только соседи за стенкой не шумели. Наоборот – таились тише воды и внимательно подслушивали.
– Архарон еще жив?
Знакомое имя заставило Кеталиниро очнуться.
– Что?
– Архарона, говорю, в расход еще не пустили?
– Менхен даже наклонился, пытаясь прочесть мысли Кейтелле.
– А должны были?
Такой ответ, видимо, успокоил Айномеринхена. Его улыбка перестала быть нервной. Маленький Кромм сорвался с колен и убежал за очередной игрушкой.
– Балуем мы его, - поморщился отец.
– А с другой стороны - как не баловать? Поздний ребенок, болезненный…
– Я вижу Химиллу.