Дети полутени
Шрифт:
Вырезку аккуратно приклеил на самой первой странице. Были другие статьи о пропавших, найденных и исчезнувших детях. В стране и за рубежом. Были записи и заметки о разном – серийные убийцы, похитители детей, секты, торговцы людьми. Было даже несколько статей о случаях наблюдения НЛО. Один недалеко от того города, где располагался детский дом, в котором жил Егор. Отдельным разделом в альбоме шли случаи уже из жизни самого Егора. Все, что произошло с ним странного и необычного, тщательно документировал, записывал на страницах альбома быстрым мелким почерком.
«25.04.2003 – В метро старик расплакался, глядя на меня».
Он листал дальше, выборочно читал летопись
«16.10.2004 – Женщина подошла ко мне в магазине, заговорила. Назвала Сашей, спрашивала что-то, я не запомнил, испугался. Сказал, что она ошиблась и ушел. Потом вернулся, осторожно посмотрел. Она стояла на том же месте и молчала. Я наблюдал за ней минут пять. Стояла и молчала».
«03.02.2005 – Я был один дома. Звонили в дверь. Сказали, что почта. Я посмотрел в глазок. Там был какой-то волосатый мужик. Точно не почта. Я не открыл».
«07.06.2005 – Ехали с мамой в автобусе. Напротив села женщина. Внимательно посмотрела на меня. Сказала маме, что мы с ней не похожи».
«23.01.2006 – Странный звонок. Несколько раз звонил телефон. Я поднимал, но никто не ответил. Только дышали в трубку. Громко и тяжело. Повторилось, когда дома была мама. Она подняла, но ей тоже не ответили. «Дурак какой-то» – сказала она».
Старая кукла, однако, вопросов не вызывала. Та самая, с которой был Егор, когда его нашли. Наоборот, она всегда приносила спокойствие. В детстве Егор не мог без нее уснуть. Потом она всегда стояла на полке в его комнате, берегла сон и покой. Когда не стало мамы, он начал брать куклу в разъезды и командировки, как талисман. Средство от тоски и одиночества.
Егор листал в самый конец. Записи заканчивались двенадцатым июля две тысячи десятого. Тогда, на третьем курсе университета, он забросил свой альбом. Решил, что больше нет смысла продолжать. Смирился. До конца оставалось еще с десяток чистых листов. Егор подумал немного. Вздохнул, делая над собой усилие. Взял ручку и быстро вывел внизу листа:
«15.10.2020 – Странная девушка. Встретил ее сегодня на работе в коридоре. Спросила: «Ты меня не помнишь?». Я ответил, что нет и она ушла. Потом видел ее вечером на вокзале, когда покупал билет. Она стояла снаружи за окном и смотрела прямо на меня. Когда я вышел, ее уже не было».
Поставил точку и быстро захлопнул альбом. Быстро, словно стыдясь, вернулся к полкам и вернул его на прежнее место. Среди потрепанных старых книг, которые давно никто не читал. Разделся, выключил свет и быстро нырнул под одеяло. Темнота здесь была другой. Она давила, шевелилась в углах неясными очертаниями. Егор начал бояться ее. Хотелось поскорее заснуть, не думать о темноте, одиночестве и маме. Он накрылся почти с головой и провалился в сон.
Наступившим утром Егор был на платформе автовокзала, ждал своего автобуса. Осень в этом году определенно радовала – было пасмурно и сыро, зато тепло. Хотелось закурить, но Егор держался, твердо решил бросить. Кроме него автобус до Полоцка ждали еще четверо. Молодая пара, неопрятного вида небритый мужик и неопределенного возраста женщина в длинном, не по погоде теплом пальто. Она опустила взгляд и шевелила губами, едва слышно бормотала что-то себе под нос. Егор копался в телефоне, время от времени поднимая глаза на проезжающие автобусы.
К платформе подали большой, видавший виды «МАЗ». Егор подхватил сумку, ноутбук, показал подошедшему контролеру билет и прошел в салон. Устроился возле окна, сунул в уши наушники. Спустя несколько минут автобус задрожал и медленно тронулся от платформы задним ходом. Дорога, привычное чувство. Ожидание и потаенная радость новых мест и ощущений. Часа через четыре он будет в Полоцке, оттуда надо как-то добраться до Черноозерска. Предстоит еще заселиться в гостиницу. А на работу завтра, с самого утра. С новыми силами и свежими мыслями.
За окном мелькали пожухлые осенние поля и желтеющие леса, проплывали деревенские домики и придорожные отели. Егор смотрел в окно и слушал музыку. Время от времени автобус останавливался, брал новых пассажиров. Почти пустой поначалу салон медленно наполнялся. Люди сновали туда-сюда, шуршали одеждой и сумками, скрипели креслами, переговаривались. Прошел час в пути, еще один. Егор не обращал внимания на других пассажиров, пока кто-то не подсел к нему на соседнее место. Он обернулся, посмотрел на попутчика, немолодого мужика в поношенной куртке. Большая часть лица – широкая полуседая борода лопатой, свисающая на грудь. От соседа резко пахло сигаретами и едким застоявшимся перегаром. Мужик что-то коротко сказал и улыбнулся, наверное, поздоровался. Егор не расслышал из-за музыки в ушах, только быстро кивнул в ответ и снова отвернулся к окну. Автобус тронулся после очередной остановки, снова замелькали однообразные пейзажи, прибитые к земле низким свинцовым небом.
Дорога уже начинала казаться бесконечной. От долгого сидения онемели ноги и ягодицы. Егор поерзал на месте, пытаясь поменять положение, устроиться поудобней. Автобус словно специально ехал медленно, еле тянулся. Часто останавливался, набирая все новых и новых пассажиров. Скоро в салоне стало тесно и душно. Людям не хватало места, они стояли в проходе, сидели на сумках, держались за спинки кресел. Егор оглянулся по сторонам. Автобус напоминал переполненный пассажирский транспорт в Индии или других странах третьего мира, как это видел Егор на фотографиях в Интернете. В голову еще шли сравнения со шпротами в консервной банке. Сквозь музыку в наушниках пробивалось чье-то громкое настойчивое бормотание. Егор повернулся на звук, снова увидел рядом бородатого соседа. Тот, откинувшись в кресле, что-то говорил сам себе. Егор раздраженно выдернул наушники, выключил плеер.
– … я ж не таракан какой, – тараторил сиплым голосом бородач, – я ж человек ведь. Человек я, не кто-нибудь. Право имею… на счастье, на любовь. На радость. Радости хочется. Устал я от тоски, от грусти. А на меня смотрят, как на таракана. Шарахаются, как от чумного, носы воротят, глаза опускают, не смотрят. Не смотрят.
Он перехватил взгляд Егора. Уставился на него в упор. Заговорил быстрее.
– Есть, сказали мне. Есть выход. На севере, в черных озерах Боженька живет. Он добрый, ласковый, деток любит и таких, как я. Одиноких, опустившихся, покинутых. Принимает их у себя. Я не поверил поначалу. Брехня, думаю, так, бред по пьяни. А потом понял, увидел. Правда это. Откровение мне было. Сам Боженька пришел ко мне. Давай, грит, Петька, собирайся и дуй ко мне. Нужен ты мне больно. Конец света скоро. Не все спасутся, а только те, что рядом со мной будут. Перерожусь я, грит, и новые времена начнутся, хорошие…
Егор вжался в сиденье, как пригвоздили. Алкаш, Петька, как он себя назвал, все еще говорил. Сверкал гнилыми зубами в запавшем рту и брызгал слюной, что застревала в его мятой бороде. Салон автобуса гудел от голосов. Егор прислушался. Многие вокруг него говорили о том же, о чем его сосед. Громче и тише. Боженька, конец света, откровения. Кто-то плакал, кто-то голосил во всю силу, будто в истерике. Крик бил по мозгам, хотелось закрыть уши. Закружилась голова, Егора бросило в пот. Эти крики, эти голоса. Они казались ему знакомыми. Они мучили его бессонными ночами под одеялом.