Дети Робинзона Крузо
Шрифт:
Ну и что! Это ничего не значит. Он сейчас готовил мясо, и... Конечно, это может значить все что угодно. В том числе и то, что он уже побывал там,
(внизу?)внутри, побывал в ванной комнате и что-то там видел. А потом вышел.
Директор быстро облизал губы, они сделались очень сухими. Наверное, все же что-то случилось, и...
— Надо туда войти, — проговорил Дмитрий Олегович осипшим голосом. Верхний краешек прилипшей горчицы был смазан, явно следы пальцев, которые поворачивали ручку. Получается, у него проявилось
«Верно, кацапчик! — подал наконец голос Лже-Дмитрий. — Правильно замечено. Только одного ты не догоняешь. Так и не понял: в минуты, которые ты называешь «ответственными», пропадаешь ты,я-то остаюсь и, к примеру, прекрасно знаю, что сейчас происходит за дверью».
— Что происходит? — слабо проговорил Дмитрий Олегович.
(внизу, в глубине?)
Тишина. Мрачный комизм ситуации очевиден: вот так стоять посреди собственного дома, вымаливая ответы у самого себя. Что ж, мы уже привыкли к таким штучкам.
Тишина. Лишь далекий маятник часов. И что-то такое внутри...
(а любопытство кошку сгубило)
(кто-то закрыл шторку ванной)
Надо туда войти. Нет там ничего плохого. Ну, не Серый же волк из детской сказки!
Директор пристально уставился на дверь. В глазах у него появился алчный огонек. Плохого там нет ничего... Большой палец правой руки вновь потянулся к линии губ. Вот губы разомкнулись...
— Т-с-с-с, — протянул директор. В следующую секунду он уже, испуганно озирался, словно его могли застукать за чем-то непристойным. — Т-с-с, все в порядке.
Директор издал непривычный низкий звук: то ли вздох, то ли стон. Конечно: его не сожрут, не укусят, но, возможно... поцелуют.
Глупости!
(кто-то закрыл шторку ванной)
Глупости. В зеркалах всякое мелькает, мало ли что привидится.
— Т-с-с-с, — прошептал директор, почти заставив себя не слышать прозвучавшей в голосе мольбы, — тс-с-с...
Надо туда войти. Там ничего нет. Конечно надо! Пока фантом страха не превратил его, еще недавно светского льва, антиквара и директора, в окончательно сбрендившего старика. Это его дом, его собственная ванная. Он должен убедиться, должен проверить, потому что там действительноничего нет.
— Это моя жизнь! — с нажимом произнес Дмитрий Олегович. Его пальцы бодро потянулись к дверной ручке и в последний момент... повисли в воздухе.
Директор поморгал.
Ну вот она, золоченая ручка, ее осталось лишь повернуть, толкнуть дверь и
(мосты будут сожжены)
убедиться, что все в порядке. Все это ты проделывал уже не раз.
(кошку сгубило. И только ли любопытство, только ли оно?)
Директор снова облизал губы. Золоченая ручка выглядела очень заманчивой. Способной разом разрешить все проблемы и ответить на все вопросы.
Если только
(любопытство кошку поцеловало)
Что-то холодное беглыми пальцами опустилось по спине Дмитрия Олеговича, деликатно нажало на копчик, двинулось ниже и внутрь, заставив ноги моментально ослабеть. Неизвестно, как там с зазеркальем, и может ли Серый Волк выбраться из детской сказки, только, похоже, встреча с ним будет несколько необычной.
(— Бабуська, бабуська, а посему у тебя такие больсие глазки?
— Внуче-е-нька, — маразматический голос, — внученька, это чтобы тебя лучше видеть.
— Бабуська, бабуська, а посему у тебя такие больсие ушки?
— Внуче-е-нька, это чтобы тебя лучше слышать.
Бабуська! А посему у тебя такой больсой ротик?
— Внученька, — голос становится более осмысленным, в нем даже появляются нотки укоризны. — Внученька! — со строгой деловитостью. — А ты член-то у дедушки видела?!)
Дмитрий Олегович нервно хихикнул, но приступ шального веселья быстро прошел. Директорские губы растянулись в капризном росчерке: Серый волк, не Серый волк... Только там кто-то есть. Кто бы это ни был, он сейчас там.
Дмитрий Олегович почувствовал, как весь покрывается гусиной кожей, а волосы на затылке начинают шевелиться. Плеск? Его пальцы, с гибельной решимостью, словно против воли, потянулись к дверной ручке, сомкнулись на ней и плавно повернули. Легкий сквознячок потянул из образовавшегося проема. Нащупав выключатель, директор утопил его, одновременно приоткрывая дверь:
— Кто здесь?
(видел в свой последний визит, а потом вышел, запустив в рот большой палец правой руки)
От звука собственного голоса директор клацнул зубами, и в паху сковало так, что он не смог бы сделать и шага. Сам голос показался больным, словно треснувшим пополам и совсем чужим.
В «помывочной» никого не было.
Директор в оцепенении стоял на пороге и слушал, как бешено бьется его сердце. Затем кивнул и решил сделать шаг вперед. Все зеркала, все стеклянные поверхности оказались протертыми домработницей со скрупулезной добросовестностью — в них отражалась лишь стерильная чистота, повисшая в воздухе.
(видел. В зеркале она была. Ванна в зеркале казалась наполненной какой-то темной, пропахшей тиной водой. И она всплыла. Лицо... Всплыла из глубины.)
Прикусив до крови губу, Дмитрий Олегович бросил косой взгляд на ванну — обрамление из темно-зеленого мрамора было сухим, бутылочки с экзотическими солями, веточка кораллов, настоящие морские губки и серебристая чаша с кусочками мыла Luchручной лепки — все было на своих местах. Даже шторка оказалась открытой. В белоснежной ванне, разумеется идеально чистой, директор не обнаружил ни капли влаги.