Дети Ржавчины
Шрифт:
Я понял, что нужно удирать. Но посланики были повсюду. Хуже всего, что некоторые, кажется, начали проявлять к нам интерес: несколько десятков шаров «всплывали» к нам, излучая слабое зеленоватое мерцание.
Если не принять меры, то на землю мы опустимся уже мертвыми. Старик сидел рядом, цепенея от страха. Он не шевелился, только часто-часто моргал. Мне вспомнилось, как так же рядом со мной в кабине истребителя застыл мой отец в тот последний для нас – нет, для него – полет. Впрочем, тогда была смерть, а здесь – просто страх. Пока
Я навалился на штурвал. Машина взвыла, скачком поднявшись на сотню метров. Сразу тупая боль ударила в уши. Не обращая внимания, я откинул щиток, сдвинул предохранительную планку. Сердце екнуло – а много ли у нас боезапаса?
Но пушка ответила чередой глухих мощных толчков. Отвлекающие заряды рассыпались веером в переполненном небе, дымные струйки перечеркнули друг друга.
Армада дрогнула. Аэроиды замедлили ход, закружились на месте, наползая друг на друга. Послышался рокот, похожий на далекие раскаты грома. С облегчением я заметил, что зеленоватое излучение померкло.
С высоты я увидел, что посланники начинают собираться в кучи, разрушая свой великолепный походный порядок. Мне это было только на руку. Истребитель завис на одном месте, вверх кормой. Я навел прицел на ближайшее столпотворение небесных чудовищ, и тут меня взяло сомнение. Я почти не учился стрельбе, лишь однажды попробовал. Стоит ли ввязываться?
– Убей их! – закричал Друг Лошадей, заметив, как уцелевшие аэроиды начинают подниматься к нам. Я бездумно нажал спуск.
В тот же момент огненный клубок вспух между землей и облачной дымкой и опал, не оставив ни искорки. Воздух заполнил сухой треск – увидел, что аэроиды, ломая друг друга, валятся на землю. Впечатление было такое, будто целый остров подняли над землей и отпустили в свободное падение.
Земли не стало видно из-за пыли. Я мельком подумал, что истребитель – инструмент грубоватый. Окажись внизу деревня или застава – камня на камне не останется.
Я положил машину набок и отправил вниз очередную порцию ложных мишеней. Возможно, я слишком расточительно расходовал боезапас, однако подсказать было некому. Армада медленно перестраивалась в гигантскую спираль или водоворот, в центре которого сталкивались и гибли аэроиды. Стоял такой шум, словно мы находились посреди грозового шторма. Пора было уносить ноги. Я не стал, да и не надеялся стать победителем в схватке. Я просто внес переполох в ряды противника, а теперь можно уходить, почти не опасаясь удара сзади.
Лезть напролом не хватило смелости. Машина, задрав нос, поднималась все выше и выше, так что трещало в ушах. Земля внизу была уже неразличима – просто какая-то муть, в которой шевелится аморфная масса. Услышав, как застонал Друг Лошадей, я спохватился – надо прекращать подъем. Мы начали снижаться, двигаясь по пологой прямой – все дальше и дальше от поля боя.
– У тебя кровь, – проговорил Друг Лошадей дрожащим голосом, но я не обратил внимания.
– Кровь!
– И у тебя, – ответил я, видя, что у старика вся борода и шея стали ало-полосатыми от струек крови.
Он схватился руками за лицо, испуганно посмотрел на испачканные ладони и снова уставился на меня.
– Ничего страшного, – проговорил я. – Обычное дело, скоро пройдет.
Меня мутило после небесной акробатики. Только сейчас, в безопасности, я заметил, как дрожат руки. Не дрожат даже – ходуном ходят. Мне нужно было ощутить твердую землю, успокоиться, а уж потом возвращаться.
Под нами стелилось ровное плато, покрытое пухом кустарника. Недолго думая, я пошел на снижение. И вдруг заметил дымок. Память сработала тут же – мы находились на вересковом поле, том самом, где обитал старый лысый толкователь вещей.
Несмотря на все пережитое, у меня проскочила хулиганская мысль – свалиться сейчас на голову этому толкователю и поинтересоваться, как он истолкует истребитель? Но я сдержался и опустил машину в двух сотнях метров от жилища старика, чтобы не напугать его гулом двигателя. В конце концов, нам не до шуток, нужно еще прийти в себя и смыть кровь.
– Послушай! – горячо проговорил Друг Лошадей, едва мы оказались на земле. – Мы сейчас победили посланников, правда?!
– Не победили, – рассудительно ответил я, – но задурили здорово.
– Я никогда не верил, что можно воевать с Прорвой! – дрожал от возбуждения старик.
– Тебе об этом день и ночь твердят. Зачем, как ты думаешь, мы поселились в деревне? Чтобы прогнать посланников с вашей земли. Все наши об этом знают, кроме, наверно, тебя…
– Погонщики не собираются враждовать с Прорвой, – смущенно проговорил старик себе под нос.
– Что?! – я остановился. – Что ты говоришь?
– Ничего, – замялся Друг Лошадей. – Люди не верят, что можно победить посланников. Они же не видели, как мы сегодня…
– Что значит «не верят»? – я ухватил старика за одежду и потряс. – Какого лешего тогда они у нас делают?
Другу Лошадей уже было неприятно, что он затеял со мной такой разговор. Но деваться некуда – я держал его крепко.
– Да нет, ничего… – бормотал он. – Просто я слышу иногда всякие разговоры. Погонщики думают, что мы теперь так и будем перевозить грузы по воздуху. Они же погонщики, а не солдаты…
Я наконец отпустил одежду старика. Он ни в чем не виноват.
Начинаются проблемы. А чего ожидать – на черта сдались погонщикам мои грандиозные замыслы? Они всю жизнь делали одно дело и хотят продолжать, только теперь в более комфортных условиях. Нашему проекту явно не хватало идеологии.
Однако я подавил вспышку злости на ограниченность людей. Трудностей не избежать даже при ловле блох – так чему удивляться?
Через минуту подходили к шалашу Доставшего Звезды, над которым курился ароматный дымок.