Дети Шини
Шрифт:
Но он очень толковый мальчик, хотя и много пропускал, его потом опять в соответствующий класс принимали.
Только, так или иначе, это была не жизнь, потому что Мила находилась в постоянном поиске мужчины или просто загуле. Когда же Костику лет десять исполнилось, она ко всему прочему начала ещё и выпивать.
Могу лишь вообразить, что тут творилось. И мальчик во всем этом жил.
А в двенадцать он в первый раз попытался сделать это
Не знаю, что произошло, но мне одна сердобольная женщина из шестьдесят первой квартиры позвонила, рассказала, что скорые приезжали в три утра, и что Мила на весь подъезд всю ночь в истерике орала.
Я снялась сразу, в тот же день приехала. Дочка меня впустила, но сказала, что это не моё дело, и чтобы я больше к ним не лезла, потому что она мне его больше ни за какие деньги не отдаст. А я ответила, что теперь душу продам, но его от неё заберу. Мы очень сильно тогда поругались.
И после того моего визита она вообще перестала выпускать его из квартиры, боялась, что я что-нибудь этакое сотворю.
Даже в школу не разрешала ходить.
Потому что я действительно пыталась встретиться с ним, поговорить, объяснить, что ему не обязательно жить здесь, что мы его по-прежнему любим, и пусть у нас не Москва, но с нами ему будет легче и спокойнее.
Даже письма через соседку передавала.
Но так вышло, что как раз в это время Витя умер, и мне пришлось на время отложить встречу.
А через год новый инцидент.
Какой-то очередной Милин мужик буянил тут, я уж не знаю подробностей, так Костик взял, и облил этого мужика уксусом. Прямо в морду плесканул. Ну, мужик сразу побежал заявление на него писать.
Тогда-то Мила и примчалась ко мне. Типа - дай денег, чтобы мужику этому заплатить, чтобы он заявление забрал.
Конечно же, я дала ей деньги, но при условии, что она устроит мальчика в нормальную школу и сделает всё, чтобы больше ничего подобного не повторилось. Иначе я лично напишу заявление на неё саму и потребую отъема родительских прав.
Мила поклялась, что всё исправит. И действительно, Костя пошел в школу и даже два года подряд отходил, кажется, седьмой и восьмой класс.
Но горбатого могила исправит и добрые люди доложили, что дочкины пьянки по новой начались.
Я поехала, чтобы поговорить с ней, но случайно встретила возле подъезда его самого, - она шмыгнула носом, вся покраснела, как от натуги и около минуты не могла произнести ни слова.
– Он почти ничуть не изменился, такой же славный, только бледный очень, и всё лицо в ссадинах и синяках, как будто беспризорник какой-то.
Я кинулась к нему, не сдержалась, заплакала после
Развернулся и ушел. И прямо в тот же день снова вскрыл себе вены.
Тогда я уже поняла, что ждать больше нельзя. Пошла и подала заявление на Милу о лишении родительских прав.
Но с судом у нас тоже всё не просто. Три раза у меня иск отклоняли из-за ерунды бюрократической.
Потом опрашивали соседей, учителей, врачей, чтобы собрать доказательства, что обстановка неблагополучная.
После ждала, когда приставы подключатся, в общем, пока всё это тянулось, произошло страшное. Костя убил человека. Какого-то дальнобойщика из Саратова.
Зачем-то вступился за дуру эту, да пусть бы её хоть раз в жизни как следует уму разуму научили. Потому что она до сих пор ничего не поняла.
На суде, правда, было доказано, что этот Воробьев сам Костика чуть не прибил.
У мальчика было четыре ребра сломано, плечо вывихнуто и множество огромных ссадин и кровоподтеков, адвокат показывал такие жуткие фотографии, что аж весь зал суда плакал.
Так что признали, что Костя ударил Воробьева бутылкой исключительно в целях самообороны, однако с учетом всей его прошлой суицидальной истории, всё равно отправили на принудительное психиатрическое лечение.
Там он около четырех месяцев провел, в сентябре только отпустили.
Милу, конечно, моментально лишили родительских прав, а на меня оформили попечительство.
У него оставалось ещё полгода ограничения свободы, и я собиралась забрать его и уехать обратно в деревню. Но тут это происшествие с той девочкой Кристиной, вы сбежали, и всё ещё больше усложнилось.
Из Пскова, под присмотром попечительских органов, его направили в московскую больницу, и теперь я вообще не знаю, отдадут ли мне его, и что с нами будет.
– Почему же?
– еле вымолвила я.
– Сейчас он в хирургии, но хотят в психиатрию переводить. Потому что он там ведет себя отвратительно и изводит всех. Его постоянно колют успокоительными. И если он не стабилизируется, если всё-таки его переведут в психиатрию, то учитывая обстоятельства, положат надолго и с печальными последствиями. Понимаешь, у него сейчас навязчивая идея, что ты должна прийти и забрать его оттуда.
– Я?
– Хорошо, что ты сама зашла, потому что я как раз собиралась тебе разыскивать. Чтобы ты поговорила с ним, объяснила.