Дети света
Шрифт:
– Ты не заболел? – Олва постаралась, чтобы вопрос прозвучал непринужденно, но лишь вызвала им у Герда еще большую досаду.
– Все путем, – не глядя на нее, он скрылся в своей комнатушке, нечаянно захлопнув дверь прямо перед носом трусившей следом собаки. Старта, прижав уши и ища утешения, вернулась в гостиную. Олва сочувственно похлопала ее по бочине.
Герд был раздражен. Его раздражали внимательность тетки и неповоротливость Старты, но, главным образом, его раздражала собственная персона. Ну приснилась ему какая-то девица, ну и, собственно, что из этого? Какое ему до нее дело? Он их на дух не переносит, помешанных на внешности, глупых, кичливых сорок. Все их будущее у него, как на ладони – все до единой станут копиями Геры! Аж мороз по коже. Так какое ему дело до еще одной, тем более, выдуманной?
И откуда только подсознание почерпнуло ее черты? Лицо девушки помимо воли всплыло перед глазами и задорно ему улыбнулось. Герд нахмурился. Никого с подобной внешностью он не припоминал. В этом он был уверен, он бы запомнил. И имя-то еще какое чудное, никогда раньше не встречал. Даяна. Герд тряхнул головой, гоня ее образ прочь. Пора было браться за ум.
Он вяло соскреб со стола планшет, открыл какой-то учебник и стал уныло его просматривать, не понимая, какую дисциплину изучает. Откинувшись на спинку стула и оторвав его передние ножки от пола, Герд начал раскачиваться. В школе он терпеть не мог, когда кто-то из задир так делал, пока учитель отворачивался к доске: ишь, бунтари какие! А диалог-то какой дурацкий у них вышел, сущая бессмыслица! Управлять солнцем? Светом? Взывать к ним? Что она вообще там городила?!
На следующую ночь сон повторился до мельчайших подробностей. А потом еще раз. И еще. Даяна стала сниться ему почти каждую ночь. Герд потерял покой, не находил себе места. Напряжение внутри нарастало с каждым днем и требовало хоть какого-то выхода. А ему как назло всю последнюю неделю никак не удавалось полетать, деревенские будто сговорились и поселились на озере. Герд был взвинчен до предела.
Бесцельно прогуливаясь по двору, заложив руки за спину и сцепив пальцы, он раз или два пнул полено, попавшееся ему на пути. Потом поднял голову и огляделся: перед ним стояла накрытая брезентом незаконченная поленница, тут же кучей валялись чурбаки, около них лежали два топора. Видимо, Олва рубила дрова, хоть ее нигде сейчас и не было видно. Герд уже несколько раз видел, как она это делает, с виду занятие не представляло из себя ничего сложного. «Любой дурак справится, если только есть сила», – подумал он. А она у него с некоторых пор имелась. Нерастраченная сила.
Герд прищурился, оценивая топоры, и для удобства взял тот, что был легче и острее. Плевать на руки, как Олва, не стал, этот ритуал был выше его понимания. Он подошел к поленьям и, ничтоже сумняшеся, выбрал то, что было больше всех остальных. Установив его на колоду, он, метя в середину, как Олва, со всей дури рубанул по нему топором. Чурбак не раскололся. В придачу, в нем намертво застрял топор.
Сначала Герд усиленно тряс за топорище, надеясь, что полено само слетит. Потом он поставил бревно на землю, уперся в него подошвой сапога и потянул на себя топор. Но и это не помогло. Герд покраснел от натуги и порядком уже разозлился, когда во время особенно яростного рывка его нога соскользнула с чурбака. Полено, не встречая больше сопротивления на своем пути, вместе с торчащим из него топором взметнулось в воздух, а Герд, увлекаемый силой инерции, повалился на спину. Чурбак упал на землю в нескольких сантиметрах от его головы. Топор преспокойно продолжал торчать, не сдвинувшись ни на миллиметр.
Кряхтя, Герд поднялся на ноги, потер ушибленный копчик и только тут заметил, что рядом стоит Олва, напуганная и одновременно с этим еле сдерживающаяся, чтобы не засмеяться. Кажется, у нее вошло в привычку подкрадываться к нему в самые неподходящие моменты.
– Чего творишь? – весело поинтересовалась она.
Герд от злости и стыда залился краской.
– Ничего, – он остервенело принялся отряхивать себе колени.
Олва преспокойно подошла к валявшемуся на земле полену, играючи ухватила топорище и направилась к колоде. Затем она повернула топор и с силой ударила обухом о колоду. Злосчастное полено пало к ее ногам. Такого унижения Герд перенести не мог. Он развернулся на каблуках и зашагал прочь, пылая, словно факел.
– Кулёма, – шепнула себе под нос тетка и уже громче добавила: – Герд, поди-ка сюда!
– Чего тебе? – недовольно буркнул он, но все же остановился.
– Поди, поди, чего-то покажу.
Нехотя Герд поплелся назад.
– Ты взял не тот топор-то. Этот, – она повертела многострадальный топор перед глазами Герда, – я-то в основном использую, чтобы щепу колоть для растопки. А вот этот, – она взяла в руки второй топор, – зовется колуном, он хоть и тяжелый, и тупой, но все же лучше подходит для колки-то дров. Его лезвие не застревает в древесине, а работает, как клин.
– Понятно. – Герд снова повернулся, чтобы уйти.
– Эт еще не все, – как ни в чем ни бывало продолжила Олва. – Чурбак-то ты выбрал толстючий. Чтоб его разрубить, нужно метить не в сердцевину, – она ткнула туда, откуда еще недавно торчал топор, – а по краям, откалывая от них плахи. Но начнем-то мы не с него, конеш. – Она ловко откинула полено в общую кучу и извлекла вместо него другое. – Бери, ставь давай на колоду.
Герд замер в нерешительности, но потом, все еще недовольный, потянулся за поленом.
– Видишь, трещина на торце бревна-то? – Олва провела по ней пальцем. – Меть в нее. – И подала ему колун.
Герд долго целился, пыхтел, но в конце концов вложив всю силу в удар, рубанул по чурбаку и расколол его на две части. По спине градом катился пот, но он был рад, что больше не опростоволосился.
– Не нужно так тужиться, опуская колун-то на чурбак, – будничным тоном прокомментировала его успех тетка. – Просто подыми его над головой и опускай с разгоном. Тяжести самого колуна-то и будет довольно, чтоб расколоть бревно. И еще одно. – Она подошла к Герду сзади, просунула свой сапог между его ступнями и легонько постучала носком ему о лодыжку. – Ноги-то расставь поширше, а то без них, того и гляди, останешься. – И легкой походкой удалилась со двора.
– Неужели я влюбился в собственную фантазию? Как же это глупо, Старта, это бесконечно глупо! Влюбляться само по себе дикость, но зацикливаться на том, кого вообще не существует, это прямо-таки ни в какие ворота! – признаваться себе в этом Герду было нелегко, особенно вслух.
Он нервно жевал губу и раскачивался на стуле, смотря в потолок и заложив руки за голову. Перед ним на столе лежала незаконченная работа по квантовой механике.
– Или все-таки существует? Летать-то ведь я умею, а это мне тоже сначала только снилось. Вдруг и она тоже существует, а? – Теперь он расхаживал кругами вокруг стула. – Может, она где-то там, в пустынях, за куполом…
Старта наблюдала за ним, не высказывая своих соображений на этот счет.
– Но это же невозможно! – вспылил Герд. – Вне Искусственной Атмосферы нет жизни! Земля слишком нагрета, атмосфера не пригодна для дыхания! – Он в отчаянии плюхнулся на кровать, свесил руку и механически начал гладить овчарку. – Во всяком случае, так нам говорят. – Он прикрыл глаза свободной рукой. – И, если это правда, значит, я сошел с ума. – Герд сжал челюсти. – Только в прошлый раз проверить, так ли это, было относительно легко, а теперь что?