Детское время
Шрифт:
— Я как-то упустил этот момент из виду. В смысле, про отпуска, ведь закон об обязательных отпусках всего год с небольшим назад приняли.
— Все упустили. И даже не просчитали возможную стоимость билетов. Но тут, мне кажется, тебе будет необходимо еще вот что во внимание принять: по закону отпуск у большинства рабочих составляет две недели, а на поезде из Владивостока в Москву десять дней добираться. То есть для тех, кто живет дальше двух-трех дней пути от родни, просто времени не будет в отпуск далеко ездить.
— То есть таких можно из расчетов выкинуть…
— Нет. Нужно будет отдельно продумать, как для дальние пассажирские перевозки обеспечить транспортом уже авиационным.
— Да, самолеты летают быстро, но ведь мы можем в год выпускать хорошо если три «Орла». Да и «Филинов» у нас не очень много.
— Пока немного. Вот ты и назначь кого-нибудь подумать о том, сколько народу захочет с Дальнего Востока в европейскую часть съездить, сколько для этого потребуется самолетов и как и где их производить. Сколько и где нужно будет аэропортов выстроить и что для этого потребуется. Причем пусть думают не «от достигнутого», а на перспективу: я слышала, что Виталик Поляков какой-то новый самолет строит.
— У него в КБ сразу три новых самолета делается. Но он обещает, что в следующем году только один в серию пойдет. На двадцать пассажиров, с дальностью до полутора тысяч километров — они вместо «Филинов» использоваться будут. Хотя, учитывая, что он летать будет уже со скоростью около пятисот километров в час… да, я, наверное, новый отдел создам, по планированию авиационного транспорта…
В сентябре вопросы авиатранспорта неожиданно всплыли дома у Никиты. Когда Оля спросила у мужа, чего он ужин поглощает с такой миной, будто ему в тарелку опилок из кошачьего лотка насыпали, он ответил:
— Неправда, ужин очень вкусный. Просто я про самолеты думаю…
— И что же ты про них думаешь?
— Иуван, чтоб ему, выдал Виталику Полякову сразу два новых мотора. То есть не то чтобы неожиданно так выдал… но Виталик под эти моторы и самолеты уже выстроить успел. Один — турбовинтовой, на шестнадцать пассажиров, летает со скоростью в триста пятьдесят километров. Второй — реактивный, на двадцать пассажиров и со скоростью около пятисот километров.
— И в чем проблема?
— Проблема в том, что в серию можно запустить только один самолет. Реактивный выглядит вроде как и получше во всех отношениях, за исключением того что ему нужна взлетная полоса длиной тысяча двести метров. А турборективному хватит и четырехсот метров, причем не бетонки, ему и ровной поляны, на которой трава скошена, достаточно.
— Да, не самый простой выбор. Хотя сделать километровую бетонку, наверное, не очень сложно?
— Одну — не сложно, и даже десять не сложно. Но если их потребуются сотни…
— А почему можно запустить только один самолет?
— Потому что у нас только один авиазавод. Американский не считаем, они там только-только с алюминием работать научились, а эти самолеты целиком титановые.
— Никит, я, может быть, что-то про самолеты и не понимаю, но неужели трудно еще один авиазавод выстроить?
— Выстроить завод совсем не трудно, но кто на нем работать будет? В Воронеже народ обучался работе лет, наверное, десять.
— Ну, если новых заводов не строить, то и новые рабочие никогда самолеты строить не научатся. Я бы на твоем месте новый завод все же построила бы, а то, что рабочие поначалу будут брак сплошной гнать…
— А нам не нужно, чтобы самолеты падали, поэтому твой вариант не прокатывает!
— А ты не кричи на жену! Я же не говорю, чтобы они бракованные самолеты строили. Пусть люди опытные, хотя бы те же рабочие из Воронежа, за молодежью проследят, весь брак на промежуточных этапах отсеют. И объяснят бракоделам, что те сделали не так и почему. По другому-то не только в авиастроении, в любом машиностроении ничего не выходит. Ты, когда налаживал производство электрофонов, сам же всё это прошел, через себя пропустил — но в конечном-то итоге победил!
— Да уж, а я и забыл. Правильно Вовка говорил: послушай женщину и постарайся понять почему сказанное ей на первый взгляд кажется правильным…
— А на второй? — прищурившись, с ехидством в голосе поинтересовалась Оля.
— … а если хорошенько все обдумать, то вообще очевидным. Придется, конечно, и с Виталиком поругаться, но его завод мы, пожалуй, поделим сразу на три. А заодно и Иувана уважим: он давно уже говорит, что его реактивное КБ надо натрое делить.
— А почему натрое? У него же моторы только реактивные и турбовинтовые — два выходит.
— Три. Он говорит, что проектирование пропеллеров — тоже совершенно отдельная работа. Ладно, с этим разобрались… спасибо тебе за полезный совет. А с Гришей — надеюсь, он мои… наши доводы поймет. И заодно отвлечется от проблем Дальнего Востока, они его изрядно за лето достали…
Проблемы Дальнего Востока «достали» не только Гришу со всем его Госпланом. Потому что всякого полезного на этом самом Востоке нашлось очень много, но с добычей (или выращиванием) этого многого проблем обнаружилось еще больше. И, что вообще-то было «естественным», почти все эти проблемы упирались в недостаток энергии. И электрической в первую очередь, и любой другой. Бурого угля, правда, было много, причем он практически на поверхности лежал, только загоняй экскаватор и копай — только вот чтобы загнать экскаватор, требовалось дизельное топливо. Которое было несложно сделать из того же угля, но для этого нужно было завод небольшой (или большой) выстроить… и завод уже даже строился, но на стройке, как всегда, не хватало людей. А нанимать местных, хотя бы «копать и таскать», никак не получалось, просто потому что этих «местных» было уже в разы меньше, чем приезжих. И таких, цепляющихся друг за друга проблем оказалось очень много, так что Катя-младшая, решать проблемы уже хоть как-то обученная, отправилась разбираться с ними «на местности». Сама она туда отправилась потому что уже разок там побывала и приблизительно ориентировалась в китайско-корейских раскладах. А в самолете Эльза, поехавшая с Катей в качестве переводчика, изложила ей свои соображения относительно возможности привлечения «местных кадров»:
— Я вообще не уверена, что из нашей поездки что-то путное выйдет. Я, конечно, не специалист по части экономики, а вот относительно языков… Кать, в местных диалектах двадцать четыре слова предназначены для названия поклонов, которые должны использоваться по отношению к разного рода вышестоящим чиновникам, девятнадцать слов для обращения к ним. И три слова для обращения к нижестоящим. При общем лексиконе в размере около десяти тысяч слов почти тысяча — это разные формы выражения почтительности и подчиненности. Когда язык буквально заточен на чинопочитание и лесть, с носителем такого языка, по моему глубокому убеждению, просто невозможно хоть как-то договориться о равноправном сотрудничестве. Так что вариантов у нас ровно два: либо мы ставим себя выше любого их императора и они молча исполняют наши приказы, или они ни хрена для нас не делают.
— А если пойти по пути торговли? Ведь у нас есть много такого, что им наверняка должно понравиться.
— Если опять смотреть с точки зрения языка — а я с другой точки зрения здесь смотреть не могу в силу некомпетентности — то мы наткнемся на другой феномен. У них — я китайцев имею в виду — относительно торговли есть слова, означающие понятия «я продал что-то за такую сумму», и в языке нет слов для уточнения того, в чем эта сумма выражается. Всегда подразумевается «серебро», причем весовое. И у них нет понятия «продал за золото», есть понятие «купил золото», причем мерой стоимости золота опять является серебро. Да, купцы на Юге часто производят меновые сделки, но и в этом случае расчеты производятся в лянах. Ты при этом учитывай, что монеты у них почти все медные, точнее из свинцовистой бронзы, а серебро так таковое вообще редкость редчайшая, но дело даже не в этом. По отношению к купцу-иностранцу у них вообще не существует термина «купил», иностранцу можно лишь что-то продать. То есть даже в языке у них не существует возможности что-то у нас купить, так что я не представляю как мы им сможем такой бизнес предложить. Лично я не возьмусь даже попробовать объяснить им, что нам нужно!