Дэвид Баркли - "Эсхил"
Шрифт:
Затем он попал на этот остров. Думательное Место здесь оказалось намного лучше того, что было дома. Он даже думал остаться тут навсегда, даже, если бы это означало, что рюкзак со старым Местом навсегда останется закопан. Или, что он больше никогда не увидит маму.
Сидя в пещере, он взял в руки Ганса-младшего. Это была его любимая игрушка, поэтому он дал ей собственное имя. Малыш перестал двигаться днем раньше, что позволило его приручить. Это был самый большой детеныш тюленя, какие только попадались Гансу. Принести его сюда было очень трудно, но он справился. Малышу Гансу не понравилось, когда Ганс отрезал
Остальные его друзья тоже были мертвы, но он не придавал этому значения. Тут было так спокойно, в Думательном Месте.
У него накопилась внушительная коллекция. У Ганса-младшего было три товарища: Фридрих, Лукас и Хелен. Лукаса, наверное, в расчет брать не стоило, потому что это была только голова. А Фридрих был самым старым, начал уже разлагаться и вонять. Он, хотя бы, мух не привлекал. Это было одной из причин, почему новое Думательное Место было лучше того.
У него были птицы, развешанные на нитках, пингвины, морской леопард и, даже, уродливая морская звезда, которую он подобрал на берегу. Главным экспонатом его коллекции - рядом с Гансом-младшим, конечно - была черная, почти невесомая птица. Он нашел её около провала. Собственно, его Думательное Место находилось совсем недалеко от него.
Птица была ещё жива, когда он её обнаружил. Он поместил её к остальным, проткнув ей грудь иглой. Он назвал её Иисусом, потому что она протянула очень долго. Птица жила ещё три дня, борясь за жизнь и скрипя клювом. Ганс часами сидел и смотрел на неё. В отличие от остальных, она не выглядела усталой и сдаваться не собиралась. Она била крохотными крыльями и дергалась, дергалась, дергалась, пока, на третий день, наконец, не умерла.
Ганс никогда не спускался в лаборатории, но решил, что у них могут найтись ещё такие птицы. Он слышал про Скользкие Штуки в кратере. Солдаты боялись Скользких Штук, но не Ганс. Однажды он чуть не дотронулся до одной. Когда он впервые пришел к кратеру, то прошел под одним из них, подняв вверх руку, будто желая погладить. Плоть её разделилась прямо напротив вытянутого пальца солдата. Это было так странно. Она выглядела как мужская "штука", но перед его пальцем раскрылась, как женская. Тогда он в ужасе одернул руку. Он вспомнил рассказ матери о том, какими грязными бывают женские "штуки", сколько несут в себе болезней. Он не испугался, просто не хотел себе никаких болезней.
Та расщелина выглядела так странно. Он задумался о том, что будет, если сунуть в неё взрывчатку. Не настоящую бабахалку, типа, гранаты, а какой-нибудь фейерверк. За несколько недель он скопил немало взрывчатки и был уверен, что никому её не найти. Он зарыл этот запас углу пещеры и накрыл камнями. Ганс делал то же самое, когда жил с матерью и никто тогда ничего не нашел. Но взрывчатка, которую можно достать в армии сильно отличается от той, которую он добывал в детстве. От мыслей о том, сколько с ней можно сделать веселых штук, у него кружилась голова.
Борис об этих запасах ничего не знал. Ганс только однажды залез в схрон, когда они делали бомбу для пингвина. Он был достаточно умен, чтобы понимать, что Борис следовал определенным правилам, а воровство в армии было нарушением этих правил. Даже, если это было сделано ради веселья.
Поэтому он забавлялся только с животными. Может, когда-нибудь, он попробует с людьми.
Ещё
Ганс подошел к выходу из пещеры и выбрался наружу. Здесь было трудно сказать, сколько сейчас времени, но нужно было поспешить.
Он двинулся по тропе, задержался, взбираясь на холм, с которого увидел кратер. Он никогда не переставал удивлять. Ганс подошел к краю и заглянул во тьму. Он не чувствовал никакого страха. Ему показалось, что его, наоборот, приглашают. Затем со стороны базы послышался рев двигателя и крики людей. Циммер начнет его искать, если начнется работа. Нужно возвращаться.
Вздохнув, он отошел от края. "Не сегодня". Он обязательно найдет способ узнать, что там.
Глава 15: Прохладный день в аду
Нефтяная платформа "Эсхил". Наши дни.
1
– На связь "Дельта". Это "Альфа"-лидер, ответьте, - он помолчал.
– "Дельта"... мать твою, Райнер, ты где?
Мейсон чуть было не вырвал микрофон из панели управления, но, вместо этого швырнул его на пол вертолета. Находясь на острове, он решил, было, что смирился с исчезновением Райнера, но здесь, нереальность происходящего снова начала бросаться в глаза. У него раньше погибали люди, но чтобы исчезнуть - никогда. И никаких ответов.
Пока они с Ваем были на острове, остальные собрали тела. Не считая аргентинских военных, их оказалось 16. Из 238. Это никак не сходилось с тем, что говорил их связной. Никак не сходилось с ущербом, с которым они здесь столкнулись. Во всём этом, вообще, не было никакого смысла.
Мейсон выбрался на посадочную площадку и заметил, что стало темнее. Ещё несколько часов и солнце сядет за горизонт впервые за последние полгода.
Снаружи ждал Хэл.
– Что будем делать?
Мейсон схватил его за лицо, сунул палец в рот, вытащил оттуда жвачку и выбросил её.
– Полезай в вертушку, МакХалистер.
Пилот насупился.
– Живо!
– крикнул Мейсон.
Хэл забрался в С-70 и занял место пилота. Он знал, что сейчас лучше молчать. Мейсон не хотел его ударить. Он хотел поколотить Райнера. Он отдал простой приказ: разведать периметр, осмотреть остров, вернуться на платформу и обеспечить поддержку с воздуха, когда они будут зачищать верхние уровни. Мейсон доверял Райнеру много лет, а теперь... теперь он просто исчез.
Во всем этом задании не было никакого смысла.
– Может, не всё так плохо, сэр, - обратился к Мейсону новичок. Он опирался на костыль, который Мелвин соорудил для него из металлолома.
– Чего тебе, Уорш?
– Может, смысл есть, но мы его не видим.
Мейсон нахмурился. Либо он сказал это вслух, либо выражение его лица само обо всём говорило. Подобное поведение не входило в его привычки.
– Может, рабочие не мертвы. Они погрузились в лодки и ушли в море. Я к тому, что, раз их нет здесь и нет на острове - это самое разумное объяснение.