Дэвид Старр, космический рейнджер
Шрифт:
Дэвид подумал, что они говорят о нем так, будто его здесь нет или он неодушевленная часть кровати.
Макиан повернулся к нему, взгляд его был жестким.
– Я владелец этого ранчо. Свыше ста миль в любом направлении – все это Макиан. Я указываю, кого освободить, а кого заключить в тюрьму. Я говорю, кто работает, а кто голодает, даже кто живет и кто умирает. Ты меня понял?
– Да, – ответил Дэвид.
– Тогда отвечай откровенно, и тебе нечего бояться. Но если попытаешься что-нибудь скрыть, мы все равно узнаем. И тогда придется тебя убить. Ты по-прежнему меня понимаешь?
– Понимаю.
– Тебя
– Таково мое имя на Марсе.
– Ладно. Что ты знаешь о пищевых отравлениях?
Дэвид спустил ноги с кровати. Он сказал:
– Моя сестра умерла, она днем решила подкрепиться хлебом с джемом. Ей было всего двенадцать лет, и она лежала мертвая, а на губах джем. Мы вызвали врача. Он сказал, что это пищевое отравление, и велел ничего не есть в доме, пока не вернется со специальными инструментами. Но он так и не вернулся.
Вместо него пришли другие. Пришел большой начальник. Вокруг него сыщики. Он велел нам описать все происшедшее. И сказал: «Это сердечный приступ». Мы сказали, что это нелепо: у сестры было здоровое сердце, но он нас не слушал. Сказал, что если будем распространять глупые сплетни о пищевом отравлении, у нас будут неприятности. И забрал с собой банку джема. Даже рассердился на нас за то, что мы вытерли джем с губ сестры.
Я попытался связаться с врачом, но сестра говорила, что его нет. Я ворвался в его кабинет, он был там, но сказал, что его диагноз неверен. Он, похоже, боялся разговаривать со мной. Я пошел в полицию, но там меня не стали слушать.
Джем из банки, которую забрал тот человек, был единственным, чего в этот день не ели остальные. Банку только что открыли, ее привезли с Марса. Мы люди старомодные и предпочитаем обычную пищу. Джем был единственным марсианским продуктом в доме. Я пытался в газетах выяснить, были ли еще случаи пищевого отравления. Все это казалось мне очень подозрительным. Я даже поехал в Интернациональный Город. Ушел с работы и решил так или иначе выяснить, кто убил мою сестру, кто за это отвечает. Но всюду я натыкался на стену, а потом появились полицейские с ордером на мой арест.
Я почти ожидал этого и опередил их на шаг. Сюда, на Марс, я явился по двум причинам. Во-первых, это единственная возможность не попасть в тюрьму (хотя сейчас мне так уже не кажется), во-вторых, потому что кое-что (к) я все-таки узнал. В ресторанах Интернационального Города было несколько случаев подозрительных смертей, и во всех случаях подавали марсианские деликатесы. Поэтому я решил, что найду ответ на Марсе.
Макиан тер пальцем подбородок. Он сказал:
– Рассказ правдоподобный. Как вы считаете, Хеннес?
– Нужно взять у него имена и даты и все проверить. Мы ведь не знаем, кто он на самом деле.
Ответ Макиана звучал почти жалобно.
– Вы ведь понимаете, что мы не можем этого сделать. Я не хочу никакого распространения слухов. Это уничтожит весь Синдикат. – Он повернулся к Дэвиду. – С тобой поговорит Бенсон, наш агроном. – Потом снова к Хеннесу. – Оставайтесь здесь до прихода Бенсона.
Примерно через полчаса пришел Бенсон. Все это время Дэвид лежал на кровати, не обращая никакого внимания на Хеннеса, тот отвечал ему тем же.
Открылась дверь, и послышался голос: «Я Бенсон». Мягкий неуверенный голос
Бенсон продолжал:
– А вы, вероятно, Вильямс?
– Верно, – ответил Дэвид Старр.
Бенсон внимательно оглядел молодого землянина, как бы исследуя его взглядом. Потом спросил:
– Вы расположены к насилию?
– Я безоружен, – ответил Дэвид, – и нахожусь на ферме, полной людей, готовых убить меня, если я что-то сделаю не так.
– Верно. Не оставите ли нас, Хеннес?
Хеннес вскочил на ноги.
– Это опасно, Бенсон.
– Пожалуйста, Хеннес. – Кроткие глаза Бенсона смотрели сквозь очки.
Хеннес что-то проворчал, раздраженно шлепнул рукой по голенищу сапога и вышел. Бенсон закрыл за ним дверь.
– Видите ли, Вильямс, за последние полгода я стал тут важной шишкой. Даже Хеннес меня слушается. Но я все еще не привык к этому. – Он опять улыбнулся. – Скажите. Мистер Макиан говорит, что вы были свидетелем смерти в результате пищевого отравления.
– Умерла моя сестра.
– О! – Бенсон покраснел. – Извините. Я понимаю, это для вас болезненная тема, но не расскажете ли подробности? Это очень важно.
Дэвид повторил то, что рассказывал раньше Макиану.
Бенсон спросил:
– И все произошло быстро?
– От пяти до десяти минут после еды.
– Ужасно. Ужасно. Вы даже не понимаете, как это ужасно. – Он нервно потирал руки. – Во всяком случае, я хочу кое-что объяснить вам, Вильямс. И хотя о многом вы догадались сами, я чувствую вину за смерть вашей сестры. Все мы на Марсе виноваты, пока не раскроем загадку. Видите ли, эти отравления продолжаются уже несколько месяцев. Немногие из нас, но кое-кто начинает догадываться.
Мы проследили путь всей отравленной пищи и уверены, что ее нет ни на одной ферме. Но кое-что выяснилось: вся отравленная пища отправляется из Винград-Сити; остальные два города ни при чем. Это, похоже, указывает на источник инфекции в самом городе, и Хеннес занимается этим направлением. Он по ночам ездит в город в собственные разведывательные экспедиции, но пока ему ничего не удалось выяснить.
– Понятно. Это объясняет замечание Бигмена, – сказал Дэвид.
– Что? – Лицо Бенсона удивленно дернулось, потом прояснилось. – А, вы имеете в виду того малыша, который все время кричит. Да, он однажды заметил отъезд Хеннеса, и Хеннес вышвырнул его с фермы. Хеннес очень вспыльчивый человек. Я думаю, он ошибается. Естественно, весь яд должен проходить через Винград-Сити. Это порт целого полушария.
Сам мистер Макиан считает, что инфекция сознательно распространяется какими-то людьми. Он и некоторые другие члены Синдиката получили предложения продать фермы по смехотворно низким ценам. Никакого упоминания об отравлениях и никакой связи между предложением и этой ужасной историей.
Дэвид внимательно слушал. Он спросил:
– А кто делает эти предложения?
– Откуда нам знать? Я видел письма. Там говорится, что если предложения будут приняты, Синдикат получит закодированное послание на определенной волне. В письмах также говорится, что с каждым месяцем цена понижается на десять процентов.