Девочка Дьявола. Без иллюзий. Книга четвертая _
Шрифт:
— Холодно у моря, а они захотели поговорить, чтобы им никто не мешал, — отвлекла меня от мыслей Лола. — Не наговорились за весь день. Дружеский ужин перешел в деловой.
— Наверное, все ограничены во времени… — предположила я, зная жесткий график Ричарда, но насчет погоды промолчала, зная, что моему "Северу" испанский бриз был не страшен.
— Да, так Агустин и сказал, — подтвердила Лола, правда я не увидела в ее настроении недовольства по поводу того, что мужчины уединились, а не остались вместе со всеми гостями. — Могли бы сесть и у внешнего бара, там не так дует, —
С одной стороны, я была рада, что Назари не будет мелькать у меня перед глазами и улыбаться как хитрый Лис, задавая вопросы, но с другой — я хоть что-то могла бы выяснить из общих разговоров.
Я внимательно посмотрела на Лолу, которая уже выкладывала мне на тарелку лобстера, и аккуратно поинтересовалась, желая узнать как можно больше о приезде Назари.
— Здесь много новых гостей из вновь прибывших. Не всех видела на приеме в Пуэрто-Банусе.
— Да, подъехали партнеры мужа из Картахены и азиатский партнер вашего новио. Дон Амир.
— Вы с ними давно знакомы? — уточнила я.
— Дон Ричард в феврале присылал его и дона… — она задумалась на секунду, — Дугласа.
— Поняла, — улыбнулась я.
“Без контроля дона Дугласа не обошлось”, — заработала моя мысль с удвоенной скоростью.
— Кстати, завтра они вылетают по делам в Мадрид…
— Ясно, — вздохнула я, понимая, что опять толком не увижу Ричарда.
Вероятно, поймав мою грусть, которую я не скрывала, Лола улыбнулась и, потрепав меня по щеке, как свою младшую дочь Лурдес, подбодрила:
— Всё образуется.
— Да, — улыбнулась я.
— Агустин тоже часто ездит, — махнула она рукой. — Я раньше очень на него обижалась.
— Почему? — удивилась я.
— Мы, андалузцы, не привыкли к такому режиму, — пожала она плечами и перескочила на другую тему, что тоже было в испанском стиле: — Но что ж вы ничего не едите!
— Увлеклась интересной беседой с вами, — улыбнулась я и перевела взгляд на стол, который официанты уже успели заставить блюдами.
И иберийский пир начался. Сказать, что испанцы ели много — не сказать ничего.
Здесь была не только знаменитая паэлья с лобстером и морепродуктами. Я попробовала и пряный “качорреньяс” — суп из моллюсков с апельсиновой цедрой и хлебом, и кусочек ароматной “пескадо а ля саль” — запеченную в соли рыбу под восхитительным соусом из зелени, но от “Альмехас ен сальса роха” — мидии в красном соусе — отказалась, сколько меня не уговаривала Лола.
Как только вновь заиграла музыка и три испанские грации вышли с очередным танцем теперь уже на террасу, донья Долорес вновь поднялась со стула и посмотрела на меня. Но во второй раз мне не составило труда отказаться.
— Простите, я немного устала от поездки, и ваше угощение было настолько сытным, что мне сложно сейчас танцевать.
Я, конечно, лукавила — учитывая реакцию Ричарда, а также то, что многие мужчины развернулись в сторону музыки, я не хотела повторения “Никки” с его последствиям. Меньше всего на свете я желала неприятностей для своего мужчины — вероятно, еще и поэтому он так отреагировал, видя в подобном поведении непредвиденные последствия. “Чёрт
Улыбнувшись, Лола со словами “отдыхай, кариньо” покровительски похлопала меня по плечу и пошла танцевать с Терезой, оставив меня на некоторое время со своими мыслями.
Я иногда посматривала на обширный ярко освещенный газон, где за столом сидели мужчины на фоне темного моря, и, вспоминая слова Лолы о Назари, сделала вывод, что его приезд был запланирован непосредственно самим Барреттом.
“Но тогда зачем он взял меня с собой?” — то и дело крутилась мысль в голове, и я, посматривая за окно, пыталась ответить на мучивший меня вопрос.
Наблюдая за тем, как Ричард спокойно общался с Назари, а тот ему отвечал тем же, создавалось впечатление, что Барретт совершенно не опасался каких бы то ни было выпадов от араба в мою сторону. Будто они зарыли топор войны и больше не вспоминали об этой истории. По крайней мере, я не увидела в глазах Назари затаенной обиды и желания отомстить. Хотя… Назари тоже умел носить маску, а Барретт мог придерживаться принципа “держи друга близко, а врага еще ближе”.
В любом случае, я не могла делать никаких выводов, не имея на руках фактов, да и, учитывая молчаливость Барретта, вряд ли они у меня появятся в будущем.
Несмотря на то, что к ночи берег укутала морская прохлада, в самом ресторане было душно. Меня бросило в жар от выпитого вина и перченой еды, и я, приспустив шаль, обмахивалась льняной салфеткой, когда услышала голос одной из гостий, что-то говорившей мне на испанском, показывая на коробку. Услужливая Кармен начала переводить, но я уже и так догадалась — мне предлагали воспользоваться веером.
Я улыбнулась и, стараясь быть такой же грациозной грандессой, развернула яркий веер.
Хозяйка то отходила от стола пообщаться с многочисленными гостями, то вновь садилась рядом со мной, и тогда её вопросам не было конца. Она расспрашивала меня о семье и моей студенческой жизни, о традициях и праздниках в США, но тактично обходила стороной вопросы о Ричарде и наших с ним отношениях. Создавалось впечатление, что Лола знала о том, что я не единственная женщина в его жизни, но от нее не исходило осуждения. Она лишь поинтересовалась, как долго мы знакомы, и более эту тему не поднимала, а я пыталась понять — являлась ли эта толерантность национальной чертой, как у французов, или “не заглядывать в чужую спальню” было её личными убеждением.
Рассматривая ее выразительные карие глаза и открытое лицо, я рассказывала о своем родном городе Порт-Таунсенде, о том, что по личным мотивам взяла академический отпуск, правда, об аварии я умолчала, и мне казалось, я прошла ее очередной тест.
Через полчаса этого нескончаемого шума, от которого у меня, по правде говоря, уже начала побаливать голова, мужчины начали покидать стол и перебазироваться к гостям и открытому бару недалеко от бассейна. Правда, Ричард, муж Лолы, Назари и еще пара человек так и остались сидеть, что-то с интересом обсуждая.