Девочка и пёс
Шрифт:
Как только первый голод был утолен, Элен переключила свое внимание на сидящих вокруг костров мужчин. Вместе с наслаждением от вкусной пищи и первым ощущением сытости возникло и привычное желание о чем-нибудь поразмышлять. Элен полагала, что это видимо происходит из-за того что мозг, освобожденный наконец от напряжения реализации одного из ключевых инстинктов организма, расслаблялся, благодушно испуская дофамин, и лениво оглядывался по сторонам, в стремлении развлечь себя раздумьем над какой-нибудь отвлеченной темой. Сидевшие перед Элен далекие потомки звездных переселенцев представлялись ей достаточно подходящим предметом для такого раздумья. Многие ученые антропологи посвящали огромные научные работы вопросу деградации человека от высокотехнологичного общества к примитивному. Почему это происходит так быстро? Каковы предпосылки этого? Почему это происходит так часто? Почему дети забывают и утрачивают знания родителей? Каким образом высокотехнологичное прошлое трансформируется в мифы и религию? Элен конечно не знала деталей этих работ и искать ответы на эти вопросы не собиралась. Но ей стало любопытно как быстро на Каунаме люди, знавшие о термоядерном синтезе, гравитации, гиперпространствах, глюонах, кварках, волновых функциях квантовой механики, уравнениях вероятности превратились в этих веселых, небритых, вооруженных мечами, дубинками, копьями, луками и ножами мужчин, греющимися у первобытных костров, топливом для которых служила обычная древесина. Сколько прошло альфа-лет с того момента как на Каунаму опустились громадные корабли Звездных переселенцев? Тысяча? Две? Пусть даже три. Неужели это так много чтобы от великой земной науки не осталось и следа и затерянному в космосе человеческому социуму пришлось начинать всё сначала? Элен и вправду задалась вопросом каким образом утрачиваются знания. Разве отцы и матери не рассказывали своим детям о других планетах, звездных кораблях, телевидении, роботах и т.д.? Разве дети не читают книги, которые родом из другим миров и где описана история человечества? Ведь в конце концов все homo sapiens на Каунаме по-прежнему говорят на унилэнге, языке Звездного Содружества и значит на лицо явная связь с прошлым. И тем не менее, одетые в шкуры и грубые шерстяные ткани, в сапогах из сыромятной кожи и плетеных мокасинах, с оружием из кости, дерева и железа, они сидят на чурбаках вокруг костров, жесткие, колючие, своевольные, прямолинейные и весело болтают на звездном языке о самых что ни на есть земных вещах. До Элен долетали громкий смех и отдельные слова и в конце концов ей захотелось подойти поближе.
Быстро допив крепкий чай со сладкими булками, она спросила «дядю Махора» нельзя ли ей пересесть к костру. Разрешение конечно же было тут же получено. Махор за руку подвел Элен к левому, самому большому костру, над пламенем которого на рогатинах были установлены несколько прутиков с жарящимися на них кусочками мяса.
– А ну, братва, подвинься, дайте маленькой госпоже у костра погреться, – зычно не попросил, а скорее повелел Махор, обращаясь к четырем мужчинам. Один из них, абсолютно лысый с длиннющими обвислыми рыжими, почти красными, усами оглянулся и подтянул от кучи дров круглое полено, предлагая его девочке как сиденье. Но Махор снова бросился на защиту своей подопечной:
– Ты чё, башкой что ли ослаб?! Предлагаешь маленькой сэви на кривой коряге сидеть?! Давай сюда свою скамейку.
Рыжеусый, к удивлению и немалому смущению Элен, послушно привстал и передал Махору своё сколоченное из трех досок сиденье. А себе же взял ту самую «кривую корягу».
Элен было крайне неловко.
– Дядя Махор, это совсем не обязательно, – сказала она и затем, поглядев на рыжеусого, пробормотала: – Простите.
– Садись, дочка, садись. Ему с его жопой деревянной все равно на чем сидеть, – Махор установил скамеечку на лучшем, по его мнению, месте и усадил девочку. Себе же он принес высокую скамейку от стола и словно ангел-хранитель разместился где-то за правым плечом Элен.
Мужчины замолкли и некоторое время рассматривали свою гостью. Девочка, чувствуя себя неуютно, протянула руки к огню, неотрывно глядя на языки оранжевого пламени. Наконец она собралась с духом и подняла глаза на мужчин. В заросших или плохо выбритых, отмеченных шрамами и морщинами, обветренных, потемневших лицах этих людей не было и тени столь привычных ей по прежней макорианской жизни гладкости, свежести, благоухания и румянца. В них не было ни капли от идеальности классических черт или неестественной выскобленной глянцевости успешности и состоятельности. Они были как камни или деревья, действительно жесткие и колючие, но и при этом какие-то надежные, фактурные что ли. В их огрубевших ладонях, стертых сапогах, теплых глазах, зазубренных ножах застыл немыслимый для девочки опыт. Проливая свою кровь и чужую, наполняя себя бесконечными дорогами среди ветров, лесов и морей, они привыкли гораздо проще относиться к страданиям вообще и к смерти в частности, они научились ценить жизнь в таких моментах и крохах, которые жители сытых благополучных миров просто и не замечают. Казалось в них нет ничего привлекательного, простые и примитивные, естественные и прямолинейные они даже внушали девочке наверно испуг и какое-то отвращение и все же она чувствовала странное очарование силы и воли, сквозивших в каждом их слове, жесте и улыбке. Впрочем, Элен тут же отмахнулась от всех этих мыслей, вспомнив как дедушка Родерик частенько журил её за то что она, по его выражению, слишком остро чувствует людей и на пустом месте нагромождает всякую несуразицу, приписывая людям несуществующие мотивы, эмоции, склонности и т.п.
Один из охранников, с чудовищным горизонтальным шрамом в верхней части лба, словно после попытки скальпирования, спросил:
– У тебя откуда такой синячище-то? Папашка что ли лупит?
Из-за спины Элен тут же подал голос возмущенный Махор:
– Ну кого папашка лупит? Чего ты мелешь, обормот губастый. Сказано же тебе, из благородных. Какой он тебе папашка!
Однако «скальпированный» и бровью не повел и продолжал глядеть на Элен, в ожидании ответа.
– Подралась, – ответила она и ощутила некоторую гордость при этом.
– О, так ты у нас девица не промах, – улыбнулся высокий, худой охранник с костлявым, угловатым, как будто даже изможденным лицом. Мужчина выглядел так, словно последние несколько месяцев ему выпало тяжко скитаться без воды и пищи.
– Надо медяшку какую-нибудь к синяку приложить или лист аленды. Или козьим пометом намазать, – посоветовал четвертый мужчина, вроде бы и молодой, но с множеством седины на голове, которая еще и располагалась как-то странно, пятнами.
– Зачем? И так пройдет, – отмахнулась девочка.
– Ну пока пройдет, все женихи разбегутся, – снова улыбнулся костлявый «скиталец». – Или ты женихами пока еще не интересуешься?
– Не интересуюсь, – ответила Элен и покраснела.
Мужчины заулыбались.
– Зовут-то тебя как? – Спросил «скальпированный».
– Элен.
– Элен… это то есть Ленка что ли? – Уточнил молодой «седовласый».
– Ну какая тебе «ленка»! – Снова всполошился Махор. – Думай что несешь, голова твоя садовая. Понимать-то надо о ком говоришь. Племянница самого… самого…, – но поскольку Махор и сам не знал точно кого именно, то и замолк посреди фразы.
– Кого? – Не понял «седовласый».
– А того! – Веско произнес Махор, выпучив глаза, и для убедительности воздел над собой указательный палец.
«Седовласый» посмотрел туда, куда указывал палец и спросил:
– Господа Бога что ли? – И все четверо громко захохотали.
– Тьфу ты, дурачье, – проворчал Махор.
Элен опустила взгляд на огонь. Дедушка Родерик иногда называл её Леной, а в моменты озорного настроения и Ленкой и порою даже дразнил нелепыми рифмованными словосочетаниями, вроде Ленка-гренка, Ленка-стенка, Ленка-пенка. Но всё же это имя ей было непривычно. В любом случае сейчас ей совершенно не хотелось говорить и рассказывать о себе, совсем наоборот она с удовольствием бы послушала о чем говорят эти люди между собой. Люди из другого мира и времени. Ей было сытно и уютно. Она созерцательно глядела в огонь, чуть улыбаясь и радостно ощущая ладонями его жар. Ей было покойно и хорошо и, пожалуй, единственное чего ей не хватало это какой-нибудь истории. И мужчины словно поняли это. Они оставили Элен в покое и постепенно принялись болтать на другие темы. А Махор кажется и вообще задремал, по крайней мере Элен несколько раз казалось, что она слышит тихое всхрапывание у себя за спиной.
Большей частью охранники говорили о том, что происходило в караване. Среди прочего был упомянут лекарь Урехильо, ярый сторонник новейшей методики лечения человеческим дыханием. Якобы воздух, который человек выдыхает из себя, оказывает удивительно благотворное действо, исцеляя практически любые раны и хвори. Следует только несколько дней с некоторой периодичностью обдувать пораженное место и болезнь непременно отступит. Некий дед, замученный болями в спине, решил последовать новомодной методике и заставил свою бабку часами дуть ему в копчик. Пока, по словам рассказчика, «измученная задыхающаяся старуха не плюнула ему на спину и не сказала, что пусть он сам как хочет извертывается и дышит на свою задницу, а у нее больше никакой мочи нет смотреть на его костлявое седалище». Также припомнили некоего нерадивого работника по имени Калат. Ему было велено выкопать яму для походного туалета. Взяв лопату, он пошел выбирать место. Провозившись до самого вечера, он добросовестно выкопал здоровенную яму и, не подумав хоть как-то оформить место будущего туалета, всё бросил и отправился на ужин. Ночью в яму провалился один из кирмианских купцов и переполошил всю округу своими криками. Вспомнили некоего торговца мехами и шкурами Ральке. Этот Ральке очень любил выпить. И недавно, возвращаясь после очередных возлияний, он перепутал фургоны, забрался в чужой, где спала какая-то женщина, которая вполне сошла за его жену. Он разделся, улегся ей под бочок, она во сне приняла его за своего супруга, прижалась к нему и так они и спали в обнимку до утра, пока их не обнаружил вернувшийся муж – кузнец Марв, всю ночь вкалывавший на срочном ремонте разбитых повозок «Бонры». Марв по достоинству оценил открывшуюся его взору картину и лишь благодаря вовремя подоспевшим соседям, удалось предупредить страшное смертоубийство ничего не понимающего Ральке, а также заодно и жены кузнеца, понимающей о происходящем не больше Ральке.
Элен слушала все эти россказни вполуха, ей было скучно. Мужья, жены, пьяницы, глупые лекари и больные не интересовали её. Она, словно в легкой полудреме, всё так же глядела в огонь и лишь иногда чуть вздрагивала, когда охранники разражались дружным громовым хохотом.
Но затем мужчины, которых видимо тоже немного утомили разговоры о местных бытовых дрязгах, переключились на более отдаленные и фантастические темы. «Скиталец», например, рассказал о таинственной стране Астаре. Элен тут же очнулась от своей дремы, с живейшим интересом прислушиваясь к разговору. Астара находилась на каком-то практически недоступном высокогорном плато, посреди бескрайних буйных лесов, в которых жили дикие первобытные племена безжалостных каннибалов, поклонявшихся кровожадным идолам и не боявшихся ни бога, ни дьявола, ни даже налогового инспектора с командой «красноголовых». Единственное перед кем робели жуткие дикари это сами астарцы – всемогущие маги и мудрецы, создавшие для себя самую счастливую на свете страну. Говорят, что в Астаре всегда идеальная погода, ясная и тихая, слабые ветры приносят лишь прохладу и свежесть, а дожди, если и случаются, то исключительно над тучными полями злаков, фруктовыми садами, цветниками и в строго означенное время. На услужении у астрацев бесчисленные могучие металлические чудовища, отдаленно напоминающие игрушки лоя, но гораздо более умные и способные. А сами астарцы все молодые и красивые, никогда не болеют, умеют летать, говорить на любом языке, владеют кучей волшебного оружия, испепеляющего, обездвиживающего, усыпляющего, разрывающего и при этом слышат и видят на многие километры вокруг себя и могут общаться друг с другом на громадных расстояниях. Иногда астарцев называют «серебряными людьми», потому что у них странная обтягивающая одежда серебряного цвета, которая надежно защищает их от копий и стрел дикарей, если те вдруг обезумят и попытаются напасть на них. Единственный путь в Астару по быстрой реке Ирири, которая пронзает гранитную стену, исчезает в основании плато и долго петляет по многокилометровым извилистым пещерам чтобы в конце концов влить свои воды в священное озеро Пайна, которое располагается уже в самом сердце благословенной Астары. «Что же они там делают у себя в Астаре?», поинтересовался, покрытый пятнами седины, молодой человек, жадно откусывая от кусочка жаренного мяса, нацепленного на ветку. «Известно что», уверенно ответил «скиталец», «долгими часами они занимаются любовью, доставляя друг другу такие удовольствия, которые нам, простым смертным, и не снились. А кроме того они вычисляют». «Что вычисляют?», спросил «скальпированный». «А всё. Мудрецов и магов хлебом не корми, дай только что-нибудь повычислять». Однако кроме секса и вычислений, как выяснилось, астарцы еще занимаются тем что похищают детей у каннибалов. У самих астарцев, по каким-то неясным причинам, есть проблемы с деторождением и чтобы их род окончательно не угас, они спускаются с плато и забирают приглянувшихся им малышей. Одни племена относятся к этому смиренно, как к воле богов, другие пытаются защищаться, устраивая засады и убивая астарцев. Но если такое случается, то за каждого своего убитого астарцы страшно мстят, уничтожая буквально до последнего человека взбунтовавшееся племя. Лысый рыжеусый мужчина, уступивший Элен свою скамеечку, отнесся к рассказу о сказочной стране довольно скептически. «Откуда всё это известно», поинтересовался он, «уж не от этих ли дикарей-каннибалов, которые небось за стеклянные бусы и зеркальце еще и не такое расскажут?» Но «скиталец» воспринял его скептицизм спокойно и пояснил, что некоторым цивилизованным людям, отважным путешественникам, удалось побывать в Астаре и вернуться назад. Одни на поиски волшебной страны отправлялись, подстегиваемые жгучим любопытством, другие пытаясь решить какие-то свои проблемы, получить лекарство от болезни для себя или своих родных, обрести вечную молодость, постигнуть великую мудрость, научиться летать, узнать тайны бытия, ну или разбогатеть, ибо даже садовые дорожки в Астаре выложены драгоценными камнями. «Ну или хорошенько потрахаться, да?», улыбнулся «седовласый». «Скиталец» покосился на глядевшую в пламя костра Элен и сдержанно ответил: «Каждому своё». «Скальпированный» подложил в огонь бревнышко и высказал мнение, что все эти россказни об Астаре «собачья брехня» и «чистой воды ахинея». Глупые сказки для впавших в детство старикашек, недолюбленных дамочек, пушистых юношей с шилом в одном месте и слюнявых детишек. И он кивнул на Элен, видимо как на представительницу последних. Однако «скиталец» по-прежнему оставался совершенно спокоен, критика товарища казалось ничуть не задела его. Он только заметил, что в Вэлуонне он знал человека, чей далекий родственник совершил такое путешествие, прошел через дикие дебри запретных лесов, под самым носом у кровожадных дикарей, проплыл по бурной Ирири по пугающим подземельям, где живут огромные слизняки и пиявки, а еще курабы – жуткие безглазые человекообразные плотоядные существа, остро чующие запах и тепло, и видел Астару собственными глазами. Астарцы довольно приветливо относятся к гостям, если это цивилизованные люди. И почти всегда исполняют все их просьбы. Родственник моего знакомого, заявил «скиталец», между прочим вернулся с некоторыми волшебными вещицами из Астары и две из них он, «скиталец», видел лично и держал вот этими самыми руками. Одна, такая небольшая черная трубочка со стеклянным навершием, по нажатию на определенное место испускает широкий яркий луч белого света. Светит везде, всегда и сколько хочешь и не нужно никакого масла, жира, дров, газа или «гремучек». А вторая – вечная зажигалка. Без всякого кремня и искр, просто нажимаешь на «пуговку» и из крошечного отверстия появляется ровное пламя. Товарищи глядели на «скитальца» с некоторым сомнением, однако вслух о недоверии к его словам никто не высказался, ведь он утверждал что видел это собственными глазами и ни один из мужчин не захотел обвинять его в прямой лжи. Вместо этого они переключились на другие истории. Было поведано о чудесном городе Мирин на юге Вэлуонна на берегу океана. В этом городе якобы множество улиц, но они никогда не пересекаются друг с другом. Все они начинаются в миринском порту, а потом волшебным образом приводят в другие города и земли, которые могут быть за сотни и даже тысячи километров от Мирина, тогда как пешая прогулка по любой из улиц занимает не больше часа. Также было рассказано несколько небылиц об авра. Что их мечи, ятуны, могут рассекать камень и перерезают упавший на лезвие волос. Что любой из авра может стать мужчиной или женщиной по собственному желанию, усилием воли изменив свое тело, отрастив или удалив соответствующие органы. Что от авра нельзя укрыться, они не только хорошо видят и слышат, но еще и чувствуют тепло и очень тонко различают малейшие запахи. Что они могут общаться друг с другом беззвучно. Что для секса они забираются на деревья. Что каждая самка авра во время соития оставляет на теле самца некий свой знак и потому любая другая самка может узнать всё о предыдущем любовном опыте своего самца. Что авра в некотором роде бессмертны, что в груди у них живет какая-то тварь, что-то вроде большого червяка, который сохраняет в себе всю память своего хозяина и после его смерти, этот червяк может перейти к другому авру и срастись с ним, передавая ему всю память своего бывшего хозяина. Также рассказали о шоти. Оказывается они могут формировать из себя любую фигуру и на время становиться твердыми, идеально подделывая практически любую поверхность, в том числе и фактуру человеческой плоти. И что шоти якобы используют это чтобы приходить в полной темноте к женщинам народа Омо и заниматься с ними любовью. А те даже не замечают подмены, думая что это их мужья. Кроме того, шоти могут сливаться друг с другом, образуя гигантское облако, которое внезапно может стать плотным и упасть вниз, уничтожая всё под собой. Мол, таким образом, шоти уничтожили несколько городов и деревень. Однако Элен так и не уловила причины, по которой шоти совершили это жуткое злодеяние, а спросить не решилась. Также было поведано о четырехруких людях, самых искусных воинах на свете, о крылатых людях, ведущих непрерывные битвы с авра, об острове сонных цветов, где люди могут спать годами, при этом ничуть не старея, о кирмианской волшебнице, хранительнице некоего «ключа океана», повелевающей целыми армиями ужасных подводных тварей, о вэлуоннских колдунах, превращающих людей в покорных безмолвных рабов, исполняющих любое преступление, о «бриллиантовом» герцоге, барахтающегося нагишом в маленьком пруду, засыпанном до краев драгоценными камнями, о странном напитке «чинва», дающем человеку на некоторое время возможность читать мысли других, о том что хозяин «Золотого колеса», самого известного постоялого двора Агрона, давно продал душу дьяволу и в подвалах своего заведения пытает одиноких постояльцев, питаясь их страданиями, о том что палачей Дома Ронга отбирают у матерей еще малышами, взращивают их в специальных камерах, отделанных шипами и иглами, кормя сырым мясом и поя кровью, тренируя их в самых чудовищных пытках с самого детства, приучая их к полнейшему равнодушию и безжалостности. Вся эта пестрая кавалькада небылиц, служащая дешевым развлечением для скучающих на привале мужчин, неожиданно была прервана чьим-то командирским голосом: