Девочка, испившая Луну
Шрифт:
– Ну, - промолвил Герланд, - её сейчас нет. Я пришёл вместо неё…
Эсин бросила на старика пронзительный взгляд.
– И что ж вы имеете в виду, когда говорите, будто бы её нет? Где же сестра Игнатия?
Великий Старейшина откашлялся. Люди не расспрашивают. Люди в Протекторате не задают вопросов – ведь они столько всего приняли в своей жизни. Но эта молодая женщина, этот ребёнок… Что ж, Герланду оставалось только надеяться, что она сойдёт с ума, как когда-то давно сделала это другая. Куда легче запереть её в башне, чем слушать дерзкие
– Сестра Игнатия нынче далеко, - медленно промолвил он. – Отбыла по делу.
– По какому делу? – прищурившись, спросила девушка.
– Подозреваю, по своему, - ответил Герланд.
Эсин встала и подошла к двум сестрам. Их учили, конечно, смотреть бесстрастно и не выходить на контакт. Они должны походить на камни. Они должны быть камнями. Это признак хорошего солдата, а сёстры – хорошие солдаты. Но куда всё это и подевалось, когда девушка подошла к ним! Они упёрли свой взор в землю.
– Эсин… - прошептала одна из них. – Нет.
– Мэй, - промолвила Эсин. – Посмотри на меня. И ты, Лиллиэнз, - челюсть Герланда отвисла. Он никогда не видел этого за всю свою жизнь. Эсин была куда ниже их, и в тот же миг словно возвышалась над ними.
– Ну… - пробормотал он. – Я должен…
Эсин его проигнорировала.
– Рыскает ли тигр?
Солдаты молчали.
– Я чувствую, что мы отходим от темы разговора… - начал Герланд.
Эсин подняла руку, заставляя дядю умолкнуть. И он, вопреки всему, замолчал, хотя до сих пор не мог в это поверить.
– Этой ночью, Мэй, - продолжила молодая женщина. – Ответь. Рыскал ли тигр?
Солдат поджала губы, словно пытаясь задержать слова внутри. Содрогнулась.
– О чём идёт речь? – вспылил Герланд. – Тигр? Ты стара для девичьих игр!
– Молчать! – резко отозвалась Эсин. И Герланд, уму непостижимо, умолк! Он был поражён.
Сестры кусали губу и колебались. Одна склонилась к Эсин.
– Никогда не думала об этом, но да. Не было лап, что ступали по коридорам башни. Ничто не рычало. Вот уж несколько дней. Мы… - девушка зажмурилась, - спали спокойно впервые за столько лет.
Эсин прижала к груди младенца. Мальчик содрогнулся во сне.
– Итак, сестра Игнатия не в башне. И в Протекторате её нет, иначе я бы слышала. Значит, она пытается его убить, - пробормотала Эсин.
Она подошла к Герланду. Тот прищурился. В доме было так светло… Хотя весь город погружён в туман, этот дом он обходил. Солнечный свет заливал окна. Всё сверкало. И Эсин сияла, как разъярённая звезда.
– Дорогая…
– Ты! – голос Эсин колебался между ревом и шипением.
– Я хотел сказать… - Герланд чувствовал, что вспыхивает, словно бумага.
– Ты отправил моего мужа в лес на верную смерть! – глаза превратились в языки пламени. И волосы были пламенем. Даже кожа горела, Герланд чувствовал, как опалило его ресницы.
– Что? Что за глупости. Я…
– Своего племянника! – выплюнула она, сопроводив слова
– Моя дорогая, всё не так, как ты думаешь. Прошу, сядь. Ведь мы семья… Давай поговорим… - но Герланд чувствовал, что разрушался изнутри. Его душа пошла тысячей трещин.
Она шагнула прочь от него и вернулась к солдатам.
– Дамы, - промолвила она. – Если в каждой из вас хоть когда-то была ко мне капелька любви и уважения, я вынуждена смиренно просить вас о помощи. Есть дела, которые я должна осуществить до дня Жертвоприношения, что, как мы все знаем, - она бросила на Герланда колючий взгляд, - не ждёт, - слова застыли в воздухе. – Думаю, нам надо навестить сестёр. Кошка с дому – мыши в пляс. А мыши способные существа.
– О, Эсин… - выдохнула сестра по имени Мэй, сжимая ладони молодой матери. – Как я соскучилась по тебе! – и обе женщины взялись за руки и зашагали вперёд. Вторая солдатка нерешительно посмотрела на старца, а после поторопилась за ними.
– Я должен сказать… - начал Великий Старейшина, - что правила… Это… - он огляделся, выпрямился и состроил бессмысленно надменное выражение. – Правила…
Бумажные птицы не шевелились. Ворон не шевелился. И Луна тоже.
Однако женщина подошла ближе. Луна не могла назвать её возраст. С одной стороны она казалась очень молодой, с другой – невообразимо старой.
Луна ничего не сказала. Взгляд женщины скользил по птицам на ветвях. Её глаза сузились.
– Я видела это раньше, - сказала она. – Ты сделала это?
Она вновь посмотрела на Луну, и взгляд словно прорезал её насквозь. И она закричала.
Женщина широко улыбнулась.
– Нет, - промолвила она. – Это не твоя магия.
Слово, произнесённое столь громко, прорезало голову Луны, и она прижала руки ко лбу.
– Больно? – спросила женщина. – Это печально, да? – в её голосе звучала надежда. Луна всё ещё корчилась на земле.
– Нет, - ответила она, пусть голова и болела. – Просто раздражает.
Улыбка женщины превратилась в хмурость, и она вновь посмотрела на бумажных птиц, косо усмехнувшись.
– Они прекрасны. Это твои птицы? Это подарок?
Луна пожала плечами.
Женщина склонила голову набок.
– Посмотри, как они ждут твоих слов, даже если это не твоя магия!
– Ничто не моя магия, - ответила Луна, и птицы за её спиной зашелестели крыльями. Луна посмотрела бы, но для этого пришлось бы отвернуться от незнакомки, а этого она делать не хотела. – Нет у меня магии. Откуда ей взяться?
Женщина зло засмеялась.
– О, какая ты глупышка! – Луна почувствовала ненависть. – Я скажу, что твоя магия. А её скоро будет больше. Хотя, кажется, магию от тебя прятали, - она наклонилась вперёд и прищурилась. – Интересно. Знакомая работа. Но сколько лет, сколько лет…