Девочка из легенды
Шрифт:
— Вот. Это его часы.
Женька погладила поцарапанную крышку и приложила часы к уху.
— Стоят.
— Стоят. Они сломаны. В них пуля попала. Одна в часы, другая в сердце…
Лида взяла часы у Женьки из рук, снова завернула их в папиросную бумагу и вынула из шкатулки тоже бережно завернутую в бумагу фотографию.
— Это он сам, — сказала Лида шепотом, не сразу протягивая фотографию Женьке, а держа ее у груди. — С женой снимался, когда в отпуск домой приезжал, в сорок пятом. Уже
И она протянула фотографию Женьке.
Женька не поверила глазам! Это была точно такая же фотография, как та, что хранилась в маленькой самодельной коробочке из синего картона!.. Точно такая же, как та, на которой Женька большими печатными буквами написала слово «мама»!..
С фотографии на нее внимательно и пристально глядел черными, как уголь, глазами молодой темноволосый солдат в новенькой гимнастерке. Рядом, положив руку на плечо солдата, стояла женщина в пестром платье, с глазами добрыми и ласковыми.
— Только он не похож здесь, — виновато продолжала Лида. — Потому что у него и волосы светлые, и глаза голубые. А здесь он какой-то черный получился. Это уж фотограф виноват, так снял…
Женька разжала пальцы. Фотография упала на пол.
— Осторожно! — сердито крикнула Лида.
Она подняла фотографию, стряхнула приставшие к ней пылинки и снова спрятала ее к шкатулку.
Женька сидела на корточках возле кровати. Пряди русых волос упали ей на глаза.
— Ну? Что? — торжествующе спросила Лида. — Видела?
Женька встала, одернула платье и, направившись к двери, сказала:
— Все равно я тебе интереснее рассказала.
И ушла.
Нет, просто она еще недостаточно посрамлена! Лида бросилась вслед за ней, пробежала по коридору, выбежала на крыльцо — Женьки не было нигде. Лида обошла весь двор, заглянула даже к курам и к козе, которая встретила ее приветливым «ме-е-е», — Женьки нигде не было.
Появилась она только к вечеру. Но поговорить с ней было некогда: мать засадила Лиду чистить к ужину картошку.
За последние два дня Женька сильно переменилась. Похудела, осунулась и почему-то стала избегать Лиду. А Лиду, как нарочно, все время так и тянуло к ней. Все свои новости Лиде хотелось рассказывать не кому-нибудь другому, а именно Женьке.
Сегодня утром Лида получила еще одно письмо от Наташи Лапшиной. В письмо были вложены мягкая веточка кипариса и открытка, на которой были изображены крутые скалы и море. Лида первым делом побежала искать Женьку, чтобы показать ей письмо.
Нашла она ее во дворе за мусорным ящиком. Женька сидела в странной позе: обхватив руками голову, спрятав лицо в согнутых коленях.
— Женька!
Женька вздрогнула и подняла голову. Глаза у нее были красные. Похоже, что только сейчас она перестала плакать.
— Тебе чего? — спросила она угрюмо.
У Лиды сразу пропала охота показывать ей письмо Наташи, и она спросила растерянно:
— Женька, ты в седьмом?
— В седьмом, — глухо отозвалась Женька.
— В «А» или в «Б»?
— А тебе не все равно?
— Так если ты в «А», то я тоже в «А» пробьюсь. А если в «Б», так в «Б».
— Я в «Б», — отрезала Женька. — А ты лучше в «А» просись.
— Почему?
— Там классная руководительница хорошая.
— А в «Б» плохая?
— А, Б! — передразнила ее Женька. — А и Б сидели на трубе. Отстань ты от меня, пожалуйста!
Лида обиделась и хотела уже было уйти, но Женька вдруг спросила тихо:
— И дети, наверно, у него остались?
— У кого? — не поняла Лида.
— У него… у Ефимова.
— Нет, — покачала головой Лида.
Она знала точно, что детей у Ефимова не было, — так говорил ее отец.
— Нет, — повторила она еще раз. — Детей у него не было. Никто не успел родиться.
И, чтобы показать Женьке, что отец доверяет ей не только коричневый чемодан, а даже свои самые сокровенные тайны, она добавила:
— А папа говорит, что он сына хотел. Димку… Мой папа тоже сына хотел, но он не больно расстроился, когда я родилась. Даже сказал: «Это хорошо. Если девочки родятся, войны не будет, примета такая есть», — тут Лида тяжело и глубоко вздохнула. — Только вон, говорят, мальчишек все равно уже больше нас народилось.
Тогда Женька вдруг спросила с обидой в голосе:
— А какого он хотел сына?
— Кто? Ефимов? — Лида с недоумением пожала плечами, подумала немного и ответила: — Ну, конечно, умного, хорошего, храброго. Который обязательно бы подвигов насовершал.
— Димку? — усмехнулась Женька.
— Ага. Димку.
— А почему вы до сих пор часы в починку не отдали? — вдруг спросила Женька.
— А зачем? — удивилась Лида.
— А зачем они стоят? Как будто бы мертвые. Починить нужно. Пусть тикают.
— А зачем им тикать? — спросила Лида задумчиво. — Ефимова-то все равно нет… И конечно, они мертвые. Одна пуля в них, другая — в сердце…
Тогда Женька вдруг неожиданно грубо спросила:
— Отец вас бросил, что ли?
— Это почему? — обиделась Лида.
— А что же он не едет?
— Приедет, когда нужно будет! Его в Саратов вызвали. Там прорыв, и его вызвали.
— Не приедет, — сказала Женька снова грубо. — Сама говорила: он сына хотел.
— Ну и что же! — горячо воскликнула Лида. — Да если хочешь знать, его самая любимая песня — про меня!