Девочка из легенды
Шрифт:
Во дворе, засаженном помидорами и огурцами, было множество интересных, но никому не нужных вещей: валялись старые водопроводные трубы, стояла неведомо как попавшая сюда полуразвалившаяся телега, огромной грудой лежали полусгнившие корзины для яблок. Трубы давно уже можно было сдать сборщику металлолома, телегу пустить на топку, корзины выбросить, но тетка все это добро берегла и очень боялась, как бы телегу, трубы и корзины не украли, потому что они еще «могли пригодиться в хозяйстве». Иногда Женьке казалось, что
Вчера хозяйство пополнилось — вселились новые квартиранты. Тетка будет брать с них двойную плату: деваться им все равно пока некуда. Девчонка — черная, как цыганка, немного смешная и, наверно, хорошая. Ее отец строит возле города большой завод. Обе они — и девчонка, и ее мать — какие-то суматошные, шумные. Дом после их приезда сразу ожил и стал веселее. Тетка вчера уже дала строгий-престрогий наказ Женьке: «Ты их из проходной комнаты выживай! Шуми, тарахти чем-нибудь! Пусть там, у себя, сидят…»
Яркое, по-летнему жаркое солнце уже давно скрылось за горизонтом. Пора домой. Женька вздохнула и поднялась. Горячий песец пригревал подошвы босых ног — летом Женька всегда ходила босиком. Она сняла с себя платье, обмотала его тюрбаном вокруг головы и, с разбега бросившись в воду, поплыла к берегу.
Выйдя из воды, она несколько минут походила взад и вперед по берегу, чтобы обсохнуть, потом натянула на себя платье и медленно побрела по пыльной глухой улице к своему дому. Улица называлась Орловой, хотя никаких орлов никто здесь никогда не видел. Не видела их и Женька — ни живых, ни мертвых, ни на воле, ни в зоопарке. Скорее улицу следовало бы назвать Голубиной: голубей здесь было много.
Калитка оказалась запертой, и Женька, чтобы лишний раз не встречаться с теткой, перелезла через забор — она это делала не в первый раз.
Во дворе она натолкнулась на Лиду.
Горько всхлипывая, Лида черпала ладонью мутную зазеленевшую воду из кадки, стоящей у сарая, и лила ее на свое новенькое, белое с голубыми горошками, платье. Кто же знал, что скамейка возле дома недавно покрашена! Теперь весь подол в синей краске! На скамейках всегда объявления вешают: «Осторожно, окрашено!» Как теперь показаться маме?.. Заслышав Женькины шаги, Лида вздрогнула и подняла голову.
Женька стояла, заложив руки за спину, и смотрела на Лиду с участием и немного насмешливо.
— Водой из этой кадки только до конца испортишь. Она все лето стоит, застоялась, — сказала она дружелюбно.
— Ага, — согласилась Лида. — В ней даже какие-то лягушки плавают.
— Да ты не реви! Отмоется!
— А чем же я отмою? Вода-то на кухне. А там мама! Она же меня убьет!
— Убьет? Да тебя, небось, ни разу и не лупили как следует!
— Лупили!
— Не лупили!
— Лупили!
— Ну, ладно. Я тебе твое платье отстираю. Идем.
— А куда? — забеспокоилась Лида. — Далеко?
— Далеко.
— Ой, я не пойду далеко!
— Ну, как хочешь.
— Ладно. Идем, — сказала Лида упавшим голосом. — Знаешь, а у нас на прежней квартире можно было в ванне стирать. Воды нальешь, и все…
Женька молча взяла Лиду за руку и потащила ее за собой в дальний угол двора. Здесь она, поставив одну ногу на край телеги, легко подтянулась на руках и быстро перелезла через забор.
— Лезь, — раздалось за забором.
Оказалось, что лазать по заборам не такое уж трудное дело. Лида и опомниться не успела, как очутилась на улице, по ту сторону забора.
Женька снова схватила ее за руку и потащила за собой. Через несколько минут они оказались на пустынном берегу Степнянки. Берег Степнянки — не то, что берег Волги. Здесь не было ни пристани, ни речного вокзала, ни спасательной станции. Виднелось лишь несколько лодок, привязанных к врытым в землю колышкам веревками.
Девочки пошли берегом по направлению к маленькому заросшему кустарником островку, видневшемуся метрах в пятнадцати от берега. Когда островок оказался напротив них, Женька остановилась.
— Туда поплывем, — кивнула она головой на остров. — Снимай платье.
Лида беспомощно затопталась на месте.
— Ну? Что же ты?
— А я… я плавать не умею.
Женька презрительно сощурила глаза.
— Эх ты! Волга!
Она повернулась и пошла обратно. Лида медленно поплелась сзади. У низко склонившегося к воде дерева Женька остановилась, вошла по колена в воду и откуда-то из маленькой спрятанной в зелени кустов пещерки вытащила небольшой плот — три бревнышка, связанные веревкой.
— Снимай тапочки, лезь на плот!
Лида немного побледнела, но показать себя трусихой перед этой задирающей нос девчонкой ей не хотелось. Она скинула тапочки и прыгнула на плот. Плот сейчас же погрузился в воду, вода залила Лиде ноги. Девочка испуганно присела на корточки и вцепилась в бревна руками. Подталкивая одной рукой впереди себя плот, Женька поплыла к острову.
У Лиды тихонько постукивали зубы, но она не показывала виду, что боится, и даже строго спросила у Женьки:
— А как этот остров называется?
— Никак, — ответила Женька. — Он без названия.
— А у нас на Волге нет таких, — гордо сказала Лида, — у нас все с названиями. А этот плот тоже без названия?
— Тоже.
— Ты его сама связывала?
— Нет. Николаша.
— А как же мы без спросу?
— А он Николаше не нужен. Николаша тоже плавать умеет.
— Я бы тоже умела, да мама все боится, что я утону…
— Эх ты, Волга!
Через несколько минут плот мягко ткнулся в песчаный берег острова, и Лида с Женькой выбрались на сушу.