Девочка из Сталинграда
Шрифт:
– Живой, - сказал Яков Федотович.
– Ну, правильно!
Железнодорожник достал из кармана складной нож и аккуратно сложенный носовой платок. Затем он нагнулся, накопал в платок горсть земли, бережно завязал уголки платка. В последний раз посмотрев На дом, на пьедестал с танкеткой, он торопливо ушёл. Должно быть, он опаздывал на поезд.
Уходили и туристы, но приходили другие, и возле дома всё время был народ. Многие приносили с собой цветы, опускались на колени, клали их у стен дома.
– Пойдём, Света,- сказал Павлов.
Они пересекли широкий проспект, спустились к Волге и пошли по-над рекой.
Неожиданно Светлана спросила:
– Яков Федотович, а вы помните, какая она была?
Павлов не сразу ответил. Он понял, о ком спрашивает девочка, но очень уж этот её вопрос был неожиданным. И ещё понимал Яков Федотович, что он для Светланы единственный человек на земле, который видел её мать и может хоть что-нибудь о ней рассказать.
Что же сказать ей? Как объяснить, что тогда было слишком мало времени, чтобы разглядеть женщину, и очень уж было напряжённо, чтобы обратить внимание, какая она, и запомнить. Как же ответить на вопрос Светланы? Сказать ей неправду? Выдумать? Нет, этого Павлов не умел!
Света молчала, но Павлов понимал, чувствовал, что она ждёт ответа. И он сказал:
– Когда я подошёл к подвалу, твоя мама чуть слышно напевала. Сначала я думал, что это ветер. А вошёл в комнату и увидел, что она нагнулась над тобой, укачивала тебя и тихо так пела: «Баю-бай, баю-бай, испеку я каравай…»
– Она любила меня,- сказала Светлана…
Смеркалось. На Волге бакены подмигивали разноцветными глазами. В густой синеве неба медленно двигались цепочки огней - это плыли пароходы, большие, как дома.
Потемнело так, точно небо залило тёмно-фиолетовыми чернилами. А молочно-белые шары на высоких столбах стали вдруг золотистыми. Это зажгли фонари, которые шли от Волги через весь бульвар.
Павлов и Светлана поднимались по новой широкой лестнице, что ведёт от пристани в город. Темнота ночи оставалась позади. С каждой ступенькой становилось всё светлее и светлее.
Когда Яков Федотович и девочка поднялись наверх, вдруг сверкнули недалёкие вспышки праздничного салюта. Раскатисто громыхнули орудия, и весь город озарился ярким светом прожекторов и разноцветных ракет. Казалось, будто букеты чудесных цветов раскинулись по всему небу. Погасли тени, зацвели облака.
Показывая рукой на небо, Павлов сказал:
– Твой день рождения, Света.
– Может быть, ответила девочка.
Павлов молчал. Он знал, что Светлане установили день рождения приказом по части. Конечно, можно было бы выбрать любое число, но полковник Кубанов решил выбрать для этого дня большой праздник - праздник Октября. И вот теперь всегда в день рождения Светланы всё небо в ярких огнях праздничного салюта. Но этот ли день действительно день рождения Светланы? Кто знает?
– Да, - помолчав немного, сказала Света, - сегодня я получила много писем. Раньше в детском доме удивлялись: «Откуда тебе столько писем?» Я и сама удивлялась,; хотя нас там много было, на командном пункте у полковника Кубанова… Да, Яков Федотович, знаете, я просила, чтобы фамилия у меня была Кубановская. Я, конечно, не помню его, но вот, когда приезжали ко мне тётя Лена Крылова, и Птаха, и другие тоже, рассказывали, какой он был - Кубанов.
…Отгрохотали залпы салюта. Последняя ракета, точно она заблудилась в необъятном небе, погасла, не долетев до земли.
Светлана шла рядом с Яковом Федотовичем. Он старался делать маленькие шаги, чтобы девочке удобнее было идти.
– Ты что задумалась?
– спросил Павлов.
– Не видит мама этого салюта, - тихо сказала Света.