Девочка из Сталинграда
Шрифт:
Теперь здесь, в Берлине, генерал армии обходил стройные ряды наших воинов-победителей, которые уезжали из Германии домой. Он поздравлял солдат, и в ответ раскатисто гремело:
– Служим Советскому Союзу!
Внимание генерала привлёк сержант, у которого на гимнастёрке было много боевых медалей и красно-золотые нашивки. Золотые нашивки говорили о тяжёлых ранениях. Не часто бывало, чтобы после таких ранений возвращались в строй.
Генерал армии спросил сержанта, как его зовут.
Сержант ответил:
– Яков Павлов, гвардии сержант!
Генерал армии крепко обнял и поцеловал героя.
Отыскался Яков Павлов, но родственников Светланы никак не удавалось найти.
Может быть, Светлану узнают жильцы дома, который отстоял Павлов? Вместе с другими сталинградцами жильцы эти переправлялись из-за Волги в родной город. Но жить им было пока что негде: город был в развалинах - камни раскрошены, железо покорёжено, дерево сожжено. В Сталинграде не было ни воды, ни света. Люди ютились в землянках, воду носили в вёдрах из Волги, освещались коптилками. Над самой большой землянкой прибили дощечку: «Школа», а рядом был «Детский сад» - в той самой землянке, где размещался командный пункт полковника Кубанова.
Теперь сюда, в подвал, матери приводили по утрам малышей и забирали их вечером, после работы. Только у Светланы не было ни отца, ни матери, ни родственников. Она, так же как и во время боёв, жила в семье бойцов полковника Кубанова. Здесь уже знали, что Павлов нашёлся, награждён, что его даже ждут в Сталинграде.
Вот когда, может быть, удастся узнать что-нибудь о родственниках Светланы! Ни один из жильцов павловского дома её не узнал. Но ведь там, в подвале этого дома, Светлана была с мамой, и, может быть,
Павлов успел узнать, как зовут эту женщину с ребёнком? А затем, пользуясь именем матери Светы, можно будет разыскать отца девочки. Не отсюда ли - от храброго сержанта - надо начать розыски родственников Светланы?
10
А что же произошло с домом на Пензенской? Продолжал ли стоять разрушенным этот дом?
Нет, ничуть не бывало!
Дом Павлова начали восстанавливать самым первым в Сталинграде. В первые дни после освобождения города к этому дому на Пензенской подошла женщина с двумя вёдрами воды на коромысле. Несколько минут молча простояла она перед разрушенными стенами, потом опустила коромысло, поставила вёдра на землю и сделала четырнадцать шагов от первого подъезда до бровки бывшего фашистского окопа.
Повернувшись, женщина посмотрела на дом. Были сумерки, но всё равно на стене, избуравленной пулями, чётко выделялась надпись:
«Отстоим родной Сталинград!»
Это высек на стене Яков Павлов более двух месяцев назад.
Женщина нагнулась, подняла с земли осколок снаряда и чуть пониже надписи Павлова написала этим осколком:
«Отстроим родной Сталинград!»
Вторая подпись отличалась от первой одной только буквой.
Потом женщина подняла вёдра и пошла вверх по улице - туда, где над землянкой бывшего командного пункта висела табличка: «Детский сад».
Женщину звали Александра Черкасова. Она была воспитательницей в детском саду: днём играла и занималась с детьми, кормила с ложечки ослабевших и больных, а старших и более крепких приучала к ра-боте. Работы всякой в городе, разбитом и не устроенном для жизни,. было хоть отбавляй.
Нелёгкая жизнь была у Александры Черкасовой. Трудно работать в землянке - детском саду - без окон и дверей, без света, тепла и воды. А после работы у Александры Черкасовой были заботы и о том, чтобы принести воду в свою землянку, о том, чтобы раздобыть топливо для своей печурки, сварить себе еду, постирать.
Нет, слово «своё» не заслоняло у этой женщины слово «наше». Это «наше» было у неё главным в жизни. Александра Черкасова не только написала на доме Павлова, но и обратилась с призывом ко всем женщинам родного города:
«Отстроим родной Сталинград!»
После работы в детском саду она и десятки других сталинградских женщин надевали грубые холщовые передники и превращались в каменщиков и плотников, штукатуров и землекопов. Первый дом, который взялись восстанавливать черкасовки (так назвали этих женщин - строителей-добровольцев), был четырёхэтажный дом на Пензенской улице.
Так возвращался к жизни дом Павлова. От стены к стене легли полы, захлопали двери, появились оконные рамы, и вот уже блеснули стёкла. А затем дом этот точно шапку надел - обзавёлся крышей, и над ней закурчавился дым из трубы.
Ожил дом Павлова. Черкасовки хорошо оштукатурили стены, оставив нетронутым одно только местечко на стене, израненной пулями и осколками, - там, где была надпись о том, что дом этот отстоял гвардии сержант, Яков Федотович Павлов.
Вслед за домом Павлова один за другим стали возвращаться к жизни дома Сталинграда, и среди них первым был дом для детей, которые в войну потеряли родителей. Это было кирпичное здание, наскоро приспособленное для жилья. На фанерной дощечке у входа было написано: «Детдом».
Почти каждый день приходила сюда Елена Крылова в гости к Светлане. Однажды Светлана спросила Крылову:
– Тётя Лена, а та картина в кино про войну будет?
В детдоме Светлана уже видела кинокартины и теперь знала, что это такое.
– Нет, - сказала Крылова, - той кинокартины не будет.
– Почему?
– А вот почему, Светочка: когда мы с тобой выбирали места,, где её снимать - там были одни только развалины. Ну, уехал этот человек за артистами и за всем, что нужно, чтобы снимать картину. Приехал он через полтора месяца, а развалин там уже нет - отстроили. Вот и получается, что здесь эту картину снимать не будут.
– Вот и хорошо!
– сказала Светлана.
– Я не хочу про войну. Лучше пусть будет картина про мирные времена. Вот у нас мальчишки играют всё в войну и в войну. А я хочу играть в мирные времена. Тётя Лена, а будут мирные времена, а?
– Да, - сказала Крылова, - будут, обязательно будут!
Война ещё не окончилась, а Сталинград восстанавливался. Можно было видеть, как большой, многоэтажный дом чернеет копотью обожённых стен и глубокими провалами окон, а где-то сбоку, в первом этаже, светится ярким абажуром одно только окно. Справа, слева и над ним чудовищные развалины - голые стены, провалы окон и дверей, голубое небо вместо крыши. Здесь же люди восстановили пока что одну комнату, протянули от столба электрический провод, зажгли свет, а в форточку, как дуло орудия, высунули трубу маленькой печки…