Девочка с персиками
Шрифт:
Будилов просиял лицом. Идея обучения Элизабет русскому языку ему явно понравилась. Я сходил за книгой.
– Вот, смотри! Здесь в самом начале все буквы русского алфавита.
Целых 33 штуки!
– Неужели в русском так много букв?
– Достаточно. Ей на первую ночь хватит.
– Спасибо, ты меня спас!
Будилов благодарно пожал мне руку.
– Он хочет учить тебя русскому языку! – сказал я по-немецки
Элизабет. – Сначала вы выучите буквы.
– Sehr Gut! – обрадовалась датчанка.
– А я ухожу спать! Gute Nacht!
– Gute Nacht! –
Я аккуратно притворил за собой дверь. Мне действительно страшно хотелось спать. Я повернулся на бок, накрылся одеялом и закрыл глаза. Из кухни доносились звуки голосов Будилова и Элизабет.
– А! – говорил он.
– А! – повторяла она.
– Б! – говорил он.
– Б! – повторяла она.
И так далее. Уже почти засыпая, я услышал, что где-то на букве
"о" ее вдруг зациклило.
– О! О! О! – громко повторяла она.
А затем вдруг неожиданно вернулась к "а".
– А! А! А-а-а-а-а…
А затем она снова перешла к "О".
– Ооо-о-о…
Я так и не понял, почему они не дошли до конца алфавита! То ли
Будилов там что-то напутал, то ли они просто тупо зациклились на упражнениях…
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ СЕДЬМАЯ
На следующий день. Встреча с Хайдольфом. Wein Co.
Когда я вернулся с работы, они еще валялись в постели – худой маленький он и необъятная телесами она. Лица их светились нечаянной радостью первой ночи. Учебник русского языка, сослуживший свою немаловажную службу, словно использованный презерватив скромно лежал под диваном.
Сели пить чай. Затем Будилов ушел провожать Элизабет на метро.
– Ну, как? – спросил я его, когда он вернулся.
– Отлично! – закивал он головой. – Мягкая женщина, большая мокрая пизда, мне очень понравилось.
– Встречаться будете?
– Поедем в субботу гулять. В горы.
– Ого! А как же договорились?
– Нашли общий язык.
– Значит, сегодня вечером пауза?
– Да, отдых.
– Тогда я познакомлю тебя с Хайдольфом. Помнишь, я рассказывал тебе о моем выступлении в Клягенфурте? А теперь он хочет устроить банкет в Вене – на 400 приглашенных гостей. Просит сделать перформанс.
– А где это будет?
– На Ральгассе, там есть помещение в две тысячи квадратных метров, принадлежащее кому-то из его друзей, которое сейчас перестраивают в торговый центр. Там будут жарить поросят, жечь костры. Оно находится в полуразрушенном состоянии, похоже на катакомбы…
– Ты уже что-то придумал?
– В принципе – да. Хочу расписать тебя голого желтыми полосками и объявить сибирским тигром. Одену тебе ошейник, оставшийся от бабушки-собаки, и буду водить на цепи, а ты будешь лезть бабам под юбки и рычать.
– Такую акцию лучше делать пьяным.
– Значит, напейся.
– Нет, пить я не буду.
– Тогда
– Хорошо, давай встречаться с Хайдольфом.
Знал ли Будилов, что вечером его ждет суровое испытание тяжелое искушение? Кстати, даже я этого не знал. Все получилось спонтанно.
Мы зашли к Хайдольфу в его офис недалеко от Нашмаркта.
– Мы пойдем сейчас на открытие нового винного локаля, филиала
Wein Co! Нас уже ждут! Будет халява. Это совсем близко…
По дороге я рассказал Хайдольфу о нашей идее с сибирским тигром.
Хайдольф был в восторге.
На халяву пускали не всех. Только по приглашениям. Но Хайдольф махнул какой-то своей знакомой внутри, чтобы она вышла и нас провела.
Элитные вина и закуски лились и сыпались со всех сторон, словно из рога изобилия. Итальянские антипасти – вяленые помидоры, оливки различных засолов, нашпигованные сыром острые перчики, тонко нарезанное прошутто, маленькие копченные саламетти, хрустящие грызини! Ням! Мы были гостями на маленьком празднике жизни. К нам сразу же подгребли смазливые барышни – сотрудницы газетенки
"Wirtschafts Blatt".
Я отхлебнул итальянского белого из большого тонкого бокала и взглянул на Будилова. Он весь позеленел. В душе его боролись противоречивые чувства.
– Ты что, не будешь пить?
– Нет, – через силу выдавил из себя Будилов. – Если я начну, то потом мне будет не остановиться. Не ехать же снова в Мюнхен?
– Да какая тебе разница? Это же закономерный процесс – бросил, снова начал, снова бросил, снова начал. Скажи, сколько раз ты уже бросал?
– Много.
– Вот видишь!
– Но сегодня я воздержусь.
На бедного Будилова было больно смотреть. Вокруг все упивались вином и обжирались деликатесами. А он терпел. Он мог бы пососать палец левой ноги у хорошенькой журналистки и завоевать еще одно женское сердце, но он угрюмо сидел трезвый, забившись в угол и ковыряя в носу. Хайдольф попросил, чтобы ему принесли кофе и курасан. Будилов обрадовался.
– Завтра пойду играть на гармошке, – сказал он.
– Скоро приедет француз Ив, а затем Гадаски. Предстоит очень много всяких событий – сперва парти по случаю дня рождения
Хайдольфа, затем мое выступление в Литературхаусе на юбилейном вечере "Винцайле", а потом ночь Голых Поэтов. Кроме того, я хочу снять студию и снимать там телок. Для фотовыставки. Когда у тебя кончается виза?
– 20 ноября.
– Как раз после нашего выступления в Бургтеатре. Ты ничего не упустишь.
– Да, в Вене течет сладкая жизнь…
– Нам надо еще пересечься с Паулем Бреттшу. Он хотел тебя видеть.
С Паулем Будилов познакомился в свой первый приезд. Пауль говорил по-русски. Его папа был австрийским художником, неисправимым распиздяем и пьяницей. Мама – литовкой. Пауль пошел в папу.