Девочки
Шрифт:
Ленлен тычет пальцем в ребят.
— Ты! Как зовут?
— Седрик Левасер.
Он записывает на листке.
— Дежурный. Ты?
— Себастьен Дормиак Ленлен записывает.
— Дежурный. Ты?
— Сандра Марино.
— Дежурная. Ты?
— Александр Парила.
— Дежурный. Ты?
— Сибилла.
— Дежурная.
Старшая сестра смотрит на меня. Еще немного — и она опять разревется.
Я пожимаю плечами: что такого? Дежурная, ну и ладно. Уж кровать-то застилать я умею. Я сажусь на место рядом со старшей сестрой.
— Нас разлучат, — тихо
Что-что?
Сейчас пробьет наш час. Вот это мы попали так попали! Мало того, что над нами будут измываться четыре недели, нас еще и разлучат. Нет, это невозможно! Все, что угодно, но разлучаться нам нельзя.
«Отряд» Ленлена уже выстроился за ним гуськом вместе с чемоданами.
Вторая цепочка выстраивается за Кики. Кики выкрикивает имя моей старшей сестры. Коринна с чемоданом встает в строй. Ее глаза не отрываются от нас с Жоржеттой. Мы по-прежнему сидим внутри распадающейся звезды. Кики выкликнул последнего из своего отряда. Ужасно. Невозможно. Лицо моей старшей сестры мокрое от слез.
Она одна в отряде Кики! Ни меня, ни Жоржетту еще не выкликали.
Я попросила разрешения поговорить с директором. Вожатая моего отряда не разрешила: мол, сама разберется. Она сказала, что мы просто капризничаем. Эта вожатая вообще не хотела ничего слышать. Тогда я села посреди двора и отказалась идти в лагерь. Я так задержала всех, что вожатая уступила. Мне еще пришлось требовать, чтобы Коринна и Жоржетта тоже пошли со мной.
— Нам надо позвонить маме! — сказала я директору. — Мы не можем здесь остаться. Мама говорила, что мы должны быть в одном отряде. Если нас разлучат, мы не останемся.
Сначала Жи-Се не верил, что мы и вправду уедем, если он не сделает так, как я прошу. Еще и посмеивался надо мной:
— Да, да, я вас прекрасно понимаю, но ведь я вам уже сказал, вы будете почти все время вместе. Никто вас не разлучает.
Это он мне зубы заговаривал. Мне не понадобилось даже смотреть на старшую сестру, я и так знала, что она за меня.
— Надо позвонить нашей маме! — твердила я и знать больше ничего не хотела.
Мне было по барабану, что там этот директор, прикидываясь добреньким, мне объяснял.
— Вашей маме мы сейчас позвоним, но, боюсь, не получится определить вас в один отряд. Мы и так сделали исключение для Жоржетты, поместив ее к старшим средним, а не к младшим средним. Старшую к средним — это уже ни в какие ворота. Для чего же тогда отряды?
Но я уперлась. Я с места не сдвинулась, пока он не позвонил моей маме.
— Алло? Я могу поговорить с мадам Ди Баджо?
Директор удивился, что у мамы другая фамилия, не такая, как у нас. Он даже спросил, вправду ли мы ее дети.
— Добрый день, мадам, с вами говорит Жан-Кристоф Маделон из лагеря в Порнике… У меня тут три девочки плачут…
Мы с сестрами переглянулись. И снова начали дышать. Мама не могла бросить нас в беде. Мама встала на нашу защиту! Теперь мы все трое в одном отряде.
Каникулы в лагере
В беге наперегонки наша команда проиграла.
— Ясный перец, проиграли, — сказал один умник. — Все из-за сопливой!
— Да-а! — тут же заорала я на него. — Ей всего восемь лет! Ты-то сам, когда тебе было восемь лет, тоже не умел так быстро бегать, как сейчас!
Пришлось ему заткнуться, но только на время.
— А другая твоя сестра? Ей-то двенадцать лет! Ей вообще место в старшем отряде. А она еще хуже бегает! Мы и из-за нее тоже проиграли! Когда же она бегать научится?
— Думаешь, ты хорошо бежал, жирдяй? — ответила я ему.
Все захихикали. А он чуть не лопнул от злости. Теперь его все так и зовут — жирдяем!
Мы устроили праздник. Это оказалось классно! Были разные соревнования. Я попала в число сильнейших. Мюмю была довольна.
А Коринне праздник не понравился. Она участвовала в соревнованиях, где надо было передвигать кусок мыла по скользкой доске. Я видела, у нее ничего не получалось. Коринна вообще только и делала, что болтала с новой подругой Соланж. Они уже обменялись адресами. А за день до конца смены начали реветь. Завтра их разлучат. Соланж посадят в другой автобус, она уедет в Невер. Не так уж и далеко от Лиона, но Коринна сказала Соланж, что они больше не увидятся, разве что чудом. Вот и заревели обе.
В автобусе было еще хуже. Коринна всю дорогу всхлипывала горлом, так ей было больно. Жоржетта опять помогала старшей сестре плакать. К ним подходили вожатые. Пытались их утешить. Ничего не вышло. А вожатым и без них хватало работы. Много ребят в автобусе плакали.
Я на этот раз с сестрами не села. Я сидела сзади с Марком, Пьером, Венсаном, Полем и Валери. И мне хотелось, чтобы автобус ехал не девять с половиной часов, а еще дольше.
Уже десятый, последний в пачке, бумажный платок дала мама Коринне.
Мама комкает предыдущий и прячет в свою сумочку. «Мы не в свинарнике воспитаны».
Кориннину метеосводку мама знала заранее. Но то, что происходит, даже ей не по силам. Это уже не просто ливень — это потоп. Надо было взять целую коробку платков или вообще скатерть.
— Что, так плохо было в лагере?
Сейчас ее затопит… Она не знает, что делать со старшей дочкой, которая превратилась в фонтан с площади Терро. Есть такой напротив мэрии, в первом округе Лиона. Три лошади с открытыми ртами, из которых бьют три струи. Мимо не пройдешь — обязательно обрызгает. Вот и от моей старшей сестры лучше держаться подальше. А Жоржетта, без зонтика, без плаща, совсем рядом.