Девочки
Шрифт:
Ему мама не говорит, что надо сначала проглотить.
Складной трейлер? Ничего себе! Ай да крестный! Вот, значит, что он везет на буксире от самого Лиона. Складной трейлер? Я и не знала, что такие бывают!
— В нем две комнаты.
Из этой тележки получится настоящий домик? Как мне хочется посмотреть!
— Посмотришь, когда приедем. Недели через две, при нашей-то скорости!
Мама молчит. Она разворачивает сандвич с тунцом. Протягивает его мне.
— Спасибо.
Коринна смотрит на маму: как смеют ее обижать?
Крестный дожевал салями и ест кусок сыра.
— Я хочу спать в трейлере!
— Там и так пять душ будет.
У него пятеро детей, это они будут спать в трейлере.
— А я тоже хочу спать в трейлере, я тоже!
— Там будет видно, — говорит мама, чтобы я замолчала.
С яйцом во рту или без яйца, она все равно хочет, чтобы я не разговаривала. Ничего, когда мы приедем, я своего добьюсь. Одна из кузин наверняка захочет спать с моими сестрами в доме. Вот мы и поменяемся.
— Жоржетта? Ты сходила в туалет?
— Да. И руки помыла, и лицо.
— Сибилла, сходи в туалет, помой руки, сейчас поедем.
Я только-только успела заморить червячка и пошептаться с кузиной, а все уже садятся в машины…
Сходи в туалет… Как будто можно сходить по заказу, когда больше не хочется… Но мама боится, что наша букашка опять будет всех задерживать. Мы и так плетемся в хвосте, не хватало еще всем из-за нас останавливаться.
Коринну мама ни о чем не спрашивает. Коринна уж точно сходила в туалет. И руки помыла, и уложила челку мостиком.
Ладно уж, попробую…
Когда я возвращаюсь, они все еще спорят.
— Езжай рядом со мной. Держись меня и ничего не бойся. А то так и будем ползти на скорости восемьдесят километров до Фродзиноне!
Крестный сердится.
Мама собирает пустые судки, складывает их в синюю сумку-холодильник.
За нами поедет дедушка. Маме даже думать ни о чем не надо.
— Ты только не забивай себе голову, и все будет путем, — говорит ей крестный перед тем, как сесть в свою машину.
Мама закрывает багажник.
Мы садимся в малолитражку. Наша букашка — позор семьи. Мама вздыхает. Хлопает дверцей. Аккуратно натягивает ремень безопасности, пристегивается. Берется за руль — на часах одиннадцать десять. Она готова к новому рывку.
Наш караван трогается.
Мама неотрывно смотрит на складной трейлер за машиной крестного.
Вот уже час в букашке все молчат.
— Он нас всех отправит на тот свет, — цедит сквозь зубы мама.
Машину заносит в сторону. Мамины руки крутят руль. Мы с Жоржеттой на заднем сиденье хватаемся за ручки.
Несмотря на инструкции крестного, букашка замедляет ход. Дедушка тут же сигналит сзади фарами. Мама как натянутая струна. Коринна, сидя рядом, ловит каждое ее движение. Как будто сама ведет машину.
Мама не захотела ехать через туннель под Монбланом.
— На итальянской стороне надо быть еще осторожнее. Они же чистые мартышки за рулем, — сказала мама, когда мы подъезжали к горе.
Она объяснила нам, что итальянцы совершенно не считаются с правилами дорожного движения. Жмут себе на педаль и катят на красный свет, да еще и гудят при этом!
Коринне все больше не по себе. А мне — нет, я знаю, что крестный не даст в обиду нашу машинку. Он отлично водит, и сам вырулит, и нас прикроет в случае чего.
Сколько же поворотов на Мон-Сени! Вираж за виражом, настоящий серпантин.
Раз или два мама сказала:
— Ох, слетим мы…
Она боится, что машина сорвется в пропасть. Мы едем тихо-тихо, пианиссимо.
— Chi va piano va sano. Chi va sani va lontano, [10] — успокаивает себя мама, когда мы в очередной раз отстаем.
Мы едем так «пиано»-«пиано», что крестный включает две оранжевые мигалки.
— Что это? — спрашиваю я маму.
— Аварийные огни.
Наша мама — не трусиха. Уж если крестный включил аварийные огни — значит, дорога и вправду опасная! У людей мозгов нет, мама права: нас то и дело норовят обогнать на каждом малюсеньком прямом отрезке.
Вот какая-то машина идет на обгон «на всех парах».
10
Итальянская поговорка, соответствующая русской «Тише едешь — дальше будешь».
— Психи, да и только, — вздыхает мама.
Коринна время от времени оборачивается: дает нам понять, что положение самое что ни на есть опасное. Жоржетта смотрит на дорогу. Ну, когда мы попадем в аварию?
— Опять подрезали!
Маме кажется, будто ее режут, так она напряжена.
А я смотрю на тележку. Никак не могу представить, что из нее выйдет домик на колесах.
Мама резко тормозит, когда нас обгоняет грузовик. Нас с Жоржеттой бросает на спинки передних сидений. Колеса грузовика подняли столько пыли, что ничего не видно. Лязг, скрежет металла. Нашу машину отбросило на несколько метров.
— А, черт!
Мама кричит, стоя жмет на тормоз.
Мотор глохнет.
Когда оседает пыль, мы видим: реакция у мамы что надо. Наша машина стоит в нескольких сантиметрах от пропасти. Еще чуть-чуть — и «здесь бы все и закончилось». Мама высаживает нас из машины. Она дрожит от страха. Дедушка тоже.
— Стукнул тебя! — тычет он пальцем в помятое букашкино крыло.
Из своей машины молнией вылетает дядя. Показывает на грузовик, который даже не остановился.
— Вон тот полуприцеп. Ну-ка вылезайте!