Девушка под сенью оливы
Шрифт:
– Ах, Йоланда! Прошу тебя! Будь осторожна! Ведь если тебя поймают…
– О, я этим не занимаюсь! Нет времени! Я обучаю молоденьких медсестер. Присоединяйся к нам! Вот будет здорово! А уж как мама и отец обрадуются, узнав, что ты жива! Ты обязательно должна прийти к нам на ужин в ближайшую же пятницу. Мы живем на улице Порту. Узнаешь дом по двери: входная дверь выкрашена темно-зеленой краской. Там кругом все разрушено. Но у нашего дома, слава богу, крыша осталась.
Пенни с чувством сжала ее руку.
– Не могу поверить,
– Да и мне всякие нехорошие мысли в голову лезли!
Прощальный взмах рукой, и Йоланда поспешила прочь.
– По-моему, у этой девушки на шее звезда Давида! – сухо прокомментировала увиденную сцену Клотильда.
– Не заметила! – беззаботно отозвалась Пенни. – Мы с этой девушкой вместе работали медсестрами в афинском госпитале Красного Креста. Я так рада, что она жива. Столько наших медсестер погибло при эвакуации.
– Какая разница, кем она работает! Она еврейка! Мы не должны контактировать с подобными людьми!
Вот и не контактируй, подумала про себя Пенни, но вслух ничего не сказала. Конечно, ей бы очень хотелось навестить Маркосов, но для того, чтобы выйти за пределы монастыря, требуется разрешение настоятельницы. А еще вопрос, даст ли она такое разрешение. Впервые за многие недели пребывания в обители Пенни почувствовала себя пленницей. Да, безусловно, это хорошее убежище, но вот свобода… Что ж, за все приходится платить, подумала она со вздохом. В том числе и за собственную жизнь.
Разрешение на визит к Маркосам в ближайшую пятницу было получено, но при одном условии. Пенни отправится не одна, а в сопровождении еще одной монахини, которая доведет ее до границы еврейского квартала, и вернуться в обитель они обязаны до наступления темноты. Пенни попыталась объяснить матушке, что, согласно еврейским обычаям, Шаббат начинают отмечать после захода солнца, а потому у нее просто не останется времени на саму трапезу. На что матушка настоятельница впервые ответила ей непривычно строгим тоном:
– Мне кажется, вы начинаете злоупотреблять нашим гостеприимством, сестра.
А сестра Вероника, которая должна была ее сопровождать, в своем порицании пошла еще дальше.
– Если вы так привязаны к этим людям, так ступайте и живите у них.
– Боюсь показаться неблагодарной, – проявила неожиданную неуступчивость Пенни, – но я с детства привыкла сама распоряжаться своим временем!
А про себя она подумала, что ей с ее врожденным свободолюбием, видно, путь в монахини заказан навсегда.
– Правильно говорит сестра Клотильда! Вы плохо влияете на некоторых наших молодых послушниц! – едко заметила сестра Вероника.
Но Пенни уже не слушала ее. Какое ей дело до этой вздорной сестры Клотильды? Эта монашка завистлива, чересчур подозрительна и нетерпима к другим людям. И вообще, все в этом монастыре Пенни уже порядком поднадоело. Нет, пора ей уходить из монастыря! Она будет работать вместе с Йоландой в госпитале Красного Креста. Решено!
Пенни отправилась за благословением к матушке настоятельнице.
– Матушка! – воскликнула она, опустившись перед ней на колени. – Ваша обитель стала для меня той скалой, прилепившись к которой я не только выжила, но и сохранила свою честь и достоинство. Вы дали мне крышу над головой, приютили, обогрели, накормили, когда у меня уже ни на что не было сил. И я никогда не забуду вашей любви и сострадания ко мне. Но сейчас отпустите меня. Я должна вернуться в мир и служить людям своими скромными талантами, а не зарывать их в землю за монастырскими стенами. Надеюсь, вы сумеете понять и простить меня за всё. В том числе и за некоторую импульсивность моего поведения.
Матушка ласково погладила ее по голове.
– Поднимитесь, дитя мое! Признаюсь вам по секрету, вы для всех нас стали глотком чистого свежего воздуха. Вы многому научили наших молоденьких послушниц. А уж как вы управлялись с детьми, так и слов нет! Из вас получится прекрасная мать. У вас, Пенелопа, доброе сердце, а потому вы сумеете сделать еще много добра людям. Пока ступайте к своей подруге, а уж потом сами решайте свою судьбу. Я же буду молиться за вас. Дай бог, чтобы все в вашей жизни сложилось так, как вы того желаете. Со своей стороны обещаю, что не стану торопить вас. Я позволяю вам оставаться в обители до тех пор, пока вы окончательно не определитесь со своим выбором.
После такого напутствия Пенни выпорхнула из кабинета настоятельницы окрыленной. В город они направились вместе с сестрой Иринией, на попечении которой находилась старая супружеская чета беженцев из Алжира. Старики были прикованы болезнями к дому и никуда не выходили, а потому сестра Ириния периодически приносила им продукты и помогала по хозяйству.
Все улицы были запружены немецкими солдатами. Серо-зеленый цвет их форменных кителей стал преобладающим цветом в городе. Толпы солдат прогуливались по набережным, бесцеремонно разглядывая проходивших мимо девушек. Те же оливковые мундиры заполнили все таверны и кафе. Громкий смех, полупьяные выкрики, скабрезные шутки вдогонку.
«Какое счастье, – думала Пенни, – что я в монашеском одеянии. Ведь оно любого может превратить в человека-невидимку». Между прочим, неплохая мысль! Вот так же незаметно в один прекрасный день она может улизнуть в горы. Да, горы зовут, и чем дальше, тем все громче звучит в ее сердце их призыв. Каждое утро, просыпаясь в своей келье, Пенни подолгу любовалась горными пейзажами, открывающимися ее взору из окна. Почему-то критские горы напоминали ей родные шотландские места. Ах, с какой радостью она сейчас вскарабкалась бы на какую-нибудь горную вершину. Можно только догадываться, какой потрясающей красоты вид открывается с этих вершин.