Девушки, согласные на все

Царева Маша

У нее был многообещающий влажный взгляд. Нет, скорее всего, она рассчитывала на романтическое свидание. Ужин в пиццерии с белым сухим вином и задушевными разговорами, прогулки бок о бок по стылой Москве, а потом, возможно, и секс – но домашний секс, нежный, взрослый. Нет, эта девушка ни за что не согласится быть изнасилованной тремя мужчинами в грязном подъезде. А значит, она Филиппу Меднову неинтересна.

Наверное, кто-то обвинил бы его в излишней черствости. Но Филипп однажды обжегся на женщине и повторить болезненный эксперимент вовсе не хотел.

– Что ж, спасибо за помощь. Надеюсь, моей девушке белье понравится.

– Приходите к нам еще, –

поскучнела продавщица.

На улице у него зазвонил мобильник.

– Филя? Привет, дружище! – Это был Марат Логунов.

– Привет, – сдержанно ответил Филипп.

– Как идет работа над календарем?

Филипп нахмурился. Будучи натурой творческой, он терпеть не мог, когда его контролировали. К тому же на этот раз он, похоже, сел в лужу. С момента их совместного обеда в ресторане «Садко» прошло уже десять дней, за которые он, Филипп Меднов, не сделал ровным счетом ничего. Он так увлекся Эммой (как возможной актрисой, а не как женщиной, разумеется), что умудрился напрочь забыть о календаре.

– Понимаешь, до большинства из них довольно сложно дозвониться, – принялся оправдываться он. Не любил Филипп Меднов оправдываться, но что поделать? – Слушай, а почему бы нам все-таки не нанять для этого секретаря? Все-таки моя работа – фотографировать, создавать образ…

В голосе Логунова послышались неприятные металлические нотки, дружеский тон он мгновенно сменил на начальственный:

– Знаешь, я хотел бы видеть тебя в редакции, надо обсудить смету. Подъезжай часикам к трем, о’кей? – И он повесил трубку, не пожелав хотя бы для приличия услышать от Филиппа утвердительный ответ.

А Филипп озабоченно огляделся по сторонам. До трех часов у него оставалось не так много времени. Ему срочно требовалось найти общественный туалет. Такой, чтобы там были закрытые кабинки. Тому, что он собирается сделать, свидетели не нужны.

Наконец он решил зайти в какой-то ресторанчик довольно сомнительного вида – деревянное крылечко, огромные искусственные калачи в витринах – в общем, псевдонациональный шик. При входе его встретил зазывала, одетый в расшитый золотом красный кафтан.

– Проходите, проходите! – Его лицо расплылось в улыбке. – Откушайте блинов с водочкой… Или с чаем, если вы за рулем.

Филипп быстрым уверенным шагом прошел в туалет, не обратив на зазывалу никакого внимания. Пусть попробует его остановить.

Наперерез ему бросился метрдотель:

– Что желаете? Вы один?

– Перед едой я желаю вымыть руки, – буркнул Филипп.

В туалете было малолюдно – а это ему на руку. Возле раковины стоял молодой мужчина в черном кожаном плаще. Его внешность показалась Филиппу смутно знакомой. Но он был слишком погружен в себя, чтоб обратить на это внимание. Наконец ему удалось закрыться в кабинке. Первым делом он умыл тоником лицо. Затем, высоко запрокинув голову, осторожно, двумя пальцами, вытащил из глаз цветные контактные линзы. Теперь дело осталось только за париком. Одним легким движением руки Филипп освободился от роскошных темных волос, собранных в богемный хвостик, – тех самых волос, которые так нравились женщинам.

Посмотрев на свое новое отражение в маленьком зеркальце, он самодовольно усмехнулся, бережно упаковал парик в бумажный пакет и запихнул его в свой потрепанный спортивный рюкзак. «Наверное, это моя судьба до конца жизни, – с некоторой грустинкой подумал он. – Как нищий актер, меняющий облик в театральном туалете. Спешить-торопиться, переодеваться на ходу, играть роли и изредка вспоминать о ней, и восхищаясь, и проклиная».

…Зазывала

с удивлением посмотрел на выходящего из ресторана мужчину. Кто это? Что-то в его облике показалось ему знакомым – только вот он никак не мог сообразить, что именно. Наверное, это один из немногих постоянных клиентов – тех, что работают в окрестных офисах и приходят обедать в ресторан чуть ли не каждый день. Но вот только каким образом он сюда попал? Разве мог зазывала признать в этом странном посетителе Филиппа? Ведь заходил в туалет пожилой брюнет латиноамериканского типа. А вышел оттуда хоть и загорелый, но блондин… Впрочем, ему тут же пришлось об этом инциденте забыть, потому что к ресторану подошла парочка пожилых немок – а немки, как известно, на чаевые не скупятся.

– Битте, битте, – просиял зазывала, и его улыбке мог бы позавидовать сам чеширский кот.

Крошечный шпионский фотоаппарат Валик приобрел на Митинском радиорынке. Фотоаппаратик был встроен в зажим для галстука. Его надо было программировать заранее на определенные промежутки времени – и тогда он делал снимки, например, каждые пятнадцать минут. За игрушку пришлось выложить почти триста долларов. И это обстоятельство Валика крайне раздосадовало.

Он решил поговорить с редактором отдела криминальной хроники, чтобы ему возместили хотя бы часть расходов. Иногда такое практиковалось, но, конечно, обычно речь шла о куда менее значительных суммах. Триста же долларов – это месячная зарплата младшего редактора. Но, с другой стороны, речь шла о необычном материале. Материале, который непременно станет сенсацией.

Но в кабинете редактора Валик наткнулся на самый решительный отпор. Более того, на него наорали, как на какого-то безмозглого щенка.

– Валик, да ты совсем совесть потерял! – вопил редактор, полный одышливый мужчина средних лет. – Мало того, что за последнюю неделю ты ни разу не потрудился объявиться на работе, так теперь еще приходишь с таким заявлением!

– Я работал, – мрачно возразил он. – Моя работа не подразумевает просиживание штанов в офисе. Волка ноги кормят.

– Но твоя так называемая работа подразумевает наличие результата! – ядовито парировал редактор. – В трех последних номерах нет ни одной твоей статьи! А три номера – это почти месяц! Выходит, целый месяц наш драгоценный Валик где-то пробегал, а теперь ему, видите ли, понадобилось триста долларов! Хамство, я бы просто постеснялся!

– Но мой материал будет уникальным. Я выслеживаю банду, которая занимается порнографией. В том числе и детской. И у меня уже почти есть все доказательства. Надо еще кое-что проверить… – молодой человек говорил горячо, его глаза горели, как у фанатика. – Еще кое-что! Я подозреваю, что ко всему этому причастен один весьма известный человек! Весьма известный!

– Кто же? Филипп Киркоров?

– Неуместная шутка. Я не могу пока этого сказать. Но разочарованы вы не будете. Гарантирую. Я все про них знаю.

– Что же?

– Это, скорее всего, один человек. Он снимает элитные фильмы. Фильмы, которые существуют в единственном экземпляре.

– Ну-ну, – немного остыл редактор. – Вот что, Валик. Я тебе поверю пока на слово. Но учти, если через пару недель этот материал не будет лежать у меня на столе… Пеняй тогда на себя. На твое место выстроится целая очередь безработных корреспондентов.

– Материал будет, – уверенно сказал молодой человек. И мысленно добавил: «Не зря же я угрохал на него столько времени, денег и нервных клеток, которые – наукой доказано – не восстанавливаются!»