Девушки, согласные на все

Царева Маша

Парень порылся в кармане и не без гордости продемонстрировал извлеченную оттуда красную кожаную корочку с надписью «Пресса».

– Я обозреватель газеты «Шоу продолжается!». Меня зовут Арсений Бабин.

– Филипп Меднов. Что-то я про такую газету не слышал, – удивился Филипп.

Юноша поскучнел.

– Да, конечно, мы не «Мегаполис-экспресс». Так, малотиражка. Но, может быть, когда-нибудь… – он мечтательно улыбнулся. – Я вообще только на третьем курсе учусь, на журфаке. Никуда на работу без диплома не берут.

– Ясно. Будешь делать материал

про мадам Вахновскую? – прищурился Филипп. – Странно, однако, что тебе удалось с этой особой договориться. Видимо, ты очень хороший журналист.

– А я ни с кем не договаривался, – бесхитростно объяснил Арсений. – Редактор пристал с ножом к горлу. Сделай, мол, материал об этой Марьяне. У нее клип выходит, ее раскручивают, скоро она станет модной персоной. А у нас уже будет заготовленный репортаж.

– Какой твой редактор предусмотрительный.

– Это еще что! Вот на одном американском телеканале существуют заготовленные некрологи на всех мировых знаменитостей. На Джулию Робертс, и на президента, и на… На всех, честное слово.

– Зачем еще?

– Ну как же! – хитро улыбнулся студент. – Представь, что кто-нибудь из них скоропостижно скончается. Везде – паника, суета, для всех это событие, разумеется, является полнейшей неожиданностью. А здесь – раз! Не успели информационные агентства объявить о смерти, как на телеэкран выходит талантливо состряпанный некролог. Хитро, правда? Нам на лекции рассказывали.

Филипп рассмеялся. Молодой человек с каждой минутой нравился ему все больше.

– Номера ее телефонов я узнал, – продолжал тем временем рассказывать парень. – И домашний, и мобильный. Но по домашнему трубку берет какая-то брутальная старая дева. Не то служанка, не то мать – кто ее разберет? А когда я звоню на мобильный, она все время трубку бросает…

– Как же ты сюда проник?

Арсений пожал плечами:

– Сказал охраннику, что я новый ассистент осветителя. Наверное, мне просто повезло, у охраны была пересменка, и меня легко пропустили. Вот… Собираюсь подойти к ней. Может, я ей понравлюсь? Как ты думаешь?

Филипп с сомнением посмотрел на его замызганную куртенку и деликатно проигнорировал вопрос.

– Знаешь что? Сиди рядом со мною тихо. Лучше не лезь сразу к этой Вахновской. По-моему, она немного не в себе. Строит из себя… Посиди здесь, а после репетиции подойдешь.

Филиппу пришлось умолкнуть, так как в этот момент на полукруглой небольшой сцене появилась сама Марьяна. Видимо, ей хотелось произвести впечатление на фотографа – нарядилась она так, словно и на самом деле ей предстоял концерт. Золоченое платье на тоненьких бретельках плотно облегало ее аппетитную фигурку. Волосы цвета пожара она небрежно раскидала по приятно загорелым обнаженным плечам. Она была так эффектна, что все невольно умолкли.

«Прекрасно понимаю этого банкира Вахновского, – подумал Филипп, – дамочка что надо. Жаль, что такая надменная стерва!» И все же она была немного не в его вкусе. Не нравились ему все эти нарочитые дамские хитрости – бюстгальтеры, приподнимающие грудь, накладные ресницы, каблуки…

Он знал только одну женщину, которая умудрялась оставаться красавицей, всего этого избегая.

Господи, опять мысли возвращаются к ней. Это кошмар, злой рок. Он сидит в уютной студии, перед ним на сцене – шикарная девица. А он опять думает об Азии… Что за девчонка! Некрасивая, красивая, добрая, злая, невозможная, стервозная, мягкая, единственная… Как он мог ее не удержать? Как посмел?.. Арсений восхищенно прошептал:

– Она… Она просто совершенство. Никогда такого не видел.

– Как бы твое мнение не испортилось, когда мадам запоет, – снисходительно улыбнулся Филипп. – Не бывают такие райские птички голосистыми.

– Ну, не может же человек быть талантлив во всем, – вступился за Марьяну Арсений.

– В данном случае главное, что она талантлива в постели, – цинично усмехнулся Филипп.

– Может, она под фанеру петь будет? Знаешь, однажды я делал заказной материал об одной никому не известной поющей старлеточке. Ее мужик нашей газете пять тысяч баксов отстегнул, чтобы появилась статья. Девчоночка – прелесть. Беленькая, кудрявенькая – ангелок. А поет, как охрипшая ворона. Так знаешь, что они придумали? Наняли никому не известную страшненькую студентку из консерватории. Девица стояла за сценой и голосила, а звездочка наша только ротик свой намазанный открывала. Здорово, правда?

– Какой ты наивный. Так часто бывает. Да две трети разрекламированных эстрадных попрыгунчиков – это просто хорошо организованный хор. У каждого из них есть десяток так называемых бэк-вокалистов. Если их убрать, получится полный швах.

– А знаешь, как наш редактор называет таких девочек? Ну, карьера которых оплачена папиками? – хихикнул Арсений, а затем, выждав многозначительную паузу, торжественно объявил: – Поющие пиписьки!

Филипп прыснул в ладонь. Ничего не возразишь, меткое высказывание. Марьяна Вахновская, все еще молча стоящая на сцене, посмотрела на них, привлеченная громким шепотом.

– Это еще кто такие?! – капризно спросила она. – Здесь вам что, бесплатный цирк?

Филипп поднялся с места и учтиво склонил голову – ему всегда казалось, что старомодные проявления вежливости его необыкновенно украшают.

– Позвольте представиться. Филипп Меднов, главный постановщик календаря «Сладкий год». Мы с вами по телефону договаривались.

Она нервно передернула красивыми плечами.

– И что из этого? Вы собираетесь пялиться на меня всю репетицию? Учтите, меня это раздражает.

– Но мне надо работать. Через две недели у нас запланирована съемка. – Внутри у Филиппа все кипело, но он изо всех сил старался сохранять безмятежное выражение на лице.

– Ладно, – Марьяна поморщилась так, словно вдруг увидела перед собою дохлую мышь, – но, надеюсь, вы не будете приходить сюда каждый день?

Филипп вздохнул, посмотрел на Арсения и пожал плечами: мол, видишь, друг, какая скотская у меня работа?

– Что за невоспитанность, – фыркнула Марьяна, – все настроение испортили.