Девять месяцев, или «Комедия женских положений»

Соломатина Татьяна Юрьевна

Автор не в курсе, что и как говорила эта прекрасная мама Пупсика Софье Константиновне, но та, по результатам переговоров, согласилась пустить в родзал на потужной период оператора. Со стороны, разумеется, головы роженицы, и только на потужной. Если хоть что-то не в порядке – вон! Если хоть слово вякнет – вон!! Если в обморок от запахов и звуков шлёпнется – санитарка ногой выкатит вон!!! Никаких собачищ! И уж тем более малахольных мужей. Ну, то есть актёров!

– О да! Вы правы! Уж лучше собачищи, чем эта постная, вечно недовольная рожа. Он не то что счастье отца, присутствующего при рождении своего ребёнка, изобразить не сможет, а даже зайчика

на детском утреннике не сыграет. Или так запрыгает, что все собачки под кресла полягут. Не волнуйтесь, мы его сюда не пустим. Его потом смонтируют.

– Вы, пожалуйста, не уходите. Побудьте с дочерью, вам можно. В конце концов, у нас обсервация, ну, нет у вас медицинской справки, но я на слово верю, что вы здоровы! Останьтесь, прошу вас! Мне так спокойнее.

– Софья Константиновна, в моём немолодом уже возрасте для того, чтобы так молодо выглядеть, надо высыпаться. Но я оставлю вам заложника, – мама Пупсика таинственно улыбнулась. – Известный гинеколог, – она назвала фамилию, – вам подойдёт?

– О да!.. Всё равно меня завтра расстреляет мой начмед – и будет прав, – но с таким генералитетом в тылу и моя армейская смерть на передовой будет красна. Когда он сможет подъехать?

– Подойти, Софья, подойти.

Мама Пупсика достала телефон, нажала изящными пальчиками кнопочки и проворковала:

– Дорогой, ты всю эту кашу с беременностью заварил своими советами – тебе и расхлёбывать. Выходи из машины и иди сюда. Ключи из зажигания не вынимай. Ты остаёшься – я уезжаю.

Профессор, да к тому же достаточно известный в профессиональных кругах... Ну, хоть и гинеколог и даже, скорее, репродуктолог... Но Соне стало значительно спокойнее. Непонятно, кто они тут все друг другу, да и не важно ей это. Главное, что при Имени – Имя. А её номер восемь, как всегда прежде говорил начмед. Она, в конце концов, не могла отказать в помощи рожающей женщине, даже если та – известная артистка.

В полночь явилась ещё одна девица. Не то в сари, не то в хитоне... В экзотической одёжке, но со славянской мордашкой и русским именем Александра. В сопровождении – батюшки святы! – лысого козлобородого пузатого татуированного дяденьки, увешанного иконками, ладанками, знаками зодиака (сразу всеми на одном диске) и держащего в руках какую-то ёмкость с едко дымящимся маслом. Представившись Ярославом Ивановичем, он всё больше молчал, периодически закатывал глаза и произносил «ОМмммм!» – или даже так: «Оум-м-м-м!!!» Софья Константиновна отчего-то вспомнила, как молоденькая Аллочка, которая Владимировна, томно и благоговейно произносит «Во-оуг», получая от беременной слегка несвежий номер глянцевых картинок. И как Любовь Петровна здорово передразнивает Аллочку, в точности копируя её мимику и сакрально шепча: «Во-у-гэ-э-э-э». В общем, у каждого свои боги, редко для кого Он – един.

Софья Константиновна, узрев парочку, чуть не брякнула сгоряча: «А чего не на дому рожаем с таким-то антуражем? Взяли бы себе Яхве за первую акушерку родзала, Магомета – за вторую, Иисус посанитарит, он не гордый, а Будда вполне сойдёт за ответственного дежурного врача! С ними бы и рассчитывались по текущему кармическому курсу...» Соня хихикнула. За истекший период она под чутким руководством Любовь Петровны научилась с первого взгляда определять, кто отблагодарит бригаду, а кто ещё и сдачи с нуля потребует. И, поскольку способность к обучению как таковому была у неё весьма высока, то и ошибалась она крайне редко. Никогда практически не ошибалась.

– Не вижу ничего смешного! – тут же «вышел из транса» мужик.

– Нет-нет, вы тут совершенно ни при чём, извините. Я за свободу воли и собраний. Жаль только, что ваша... э-э-э... – Соня взяла со столика акушерки паспорт Александры Михайловны Сорокиной и пролистала его. После двух штампов о браках и двух же штампах о разводах, но вовсе не с Ярославами Ивановичами, поля страничек ещё были не паханы, – ваша любимая, – нашла она наконец корректную формулировку, – не становилась на учёт и вовсе не обследовалась.

– Я сдала РВ и ВИЧ! – бойко вставила Саша. Схватки ей, судя по всему, особенно болезненных ощущений не доставляли. – И к тому же у меня двое здоровых детей, родила я их без проблем! Мальчики! Очень хорошие! – похвасталась она окружающим. – Но поскольку бог любит троицу... – роженица кокетливо хихикнула.

– Мы с Александрой муж и жена! – проклюнулся обидчивый Ярослав Иванович. Которому, судя по всему, Софья сразу не понравилась. Впрочем, это было взаимно, так что ничего удивительно. – Мы обвенчались в буддийском храме!

– А в буддийских храмах венчают? Я всегда думала, что там совершают обряд, имеющий какое-то другое название.

– Название не важно, важна лишь суть вещей... – загундосил было странный Ярослав Иванович.

– Да, перейдём к сути. Вашу любимую-жену переведём в родзал, а вы с благовониями, будьте любезны, покиньте помещение.

– А разве у вас не практикуются совместные роды? Я был уверен, что буду присутствовать и даже принимать участие в таинстве прихода в мир...

– Практикуются. Для обследованных пар, заявивших о таком своём намерении заранее. Так что простите, Ярослав Иванович, рожать Александра будет так, как предписано санитарным режимом и правилами данного родовспомогательного учреждения. Если вы хотели чего-то другого, нужно было позаботиться об этом заранее, а не в первом периоде третьих родов. Извините, но, пока мы тут беседуем, можно ненароком родить, так что, Александра Михайловна, прошу в родзал. Я, кстати, вообще не понимаю, почему вы явились в наш родильный дом, а не в родовспомогательное учреждение вашего района.

– Это потому что я прописана у бывшего мужа и попросила его меня пока не выписывать.

Софью Константиновну опять начало неуместно распирать смешком. Где-то такое уже было... «Ему скоро квартиру должны дать, если только он не врёт, так что ты меня пока не выписывай. Мало ли... Ах, как это низко, из ревности оскорблять человека! Не может же он всё время врать!» Ах да! Это ж – «Иван Васильевич меняет профессию».

Сорокину перевели, а незадачливый Ярослав Иванович стал доставать Софью Константиновну тем, что ему просто необходимо присутствовать при таинстве, чтобы... Дальше он нёс такой абсурдный, по крайней мере с точки зрения Заруцкой, бред, что она даже и не знала, что обо всём этом думать.

– Ладно, хрен с вами! – наконец снизошла она. – Покупаете сейчас упаковку простагландинов, и тогда я вас пущу на потужной период, раз уж вам так важно лично перерезать пуповину.

«Надеюсь, он не кинется её перегрызать? Что-то от него несёт какой-то смесью стигм безумия с аурой мелкого лавочника. Ну ничего, где-то неподалёку тут бродит чуть не вся съёмочная группа с крепкими ассистентами, в родзале уже есть вполне себе мощный репродуктолог, да и акушерки с санитарками не подкачают!» – подумала Соня.