Девять окон восходящего Солнца
Шрифт:
Потому Окдар и решил, что должен сохранить кинжал и запомнить последние слова чужестранца…
Глава III. Оранжевое солнце
Сердце не говорит, оно лишь бьется сильнее…
Ранним утром следующего после охоты дня Окдар повис у верхнего края крепостной стены, держась руками за выступ. Подтянувшись, он взобрался на нее, чтобы в очередной раз насладиться волшебством – оранжевым солнцем, медленно поднимающимся над синим морем. Это место он считал своим, потому что, кроме него, никому из его сверстников не удавалось сюда взобраться.
Верхняя часть города была защищена полукружьем двойных стен и рвом между ними. Окруженный с трех сторон двойной каменной стеной, город с этого места походил на воронку, рассекаемую хребтами.
Рыночная площадь располагалась на берегу бухты, словно оркестр в античном театре. Вверх по холму полосками ползли горбатые улочки, ограниченные по периметру крепостной стеной. В море, на расстоянии двух выстрелов из лука, виднелся остров Шахринау, где за высокими стенами располагался дворец Зоры, правителя Бакуана. Дворец носил имя Шахринау, по названию острова, на котором он находился.
Юноша смотрел сверху на рыночную площадь, башню и бухту с качающимися на волнах рыбацкими лодками. На горизонте появились первые солнечные лучи, одновременно послышались петушиные крики. Взахлеб орущие крикуны не могли помешать Окдару насладиться рассветом.
Озаряя небо, светило медленно поднималось над синим морем, а юноша с восторгом наблюдал за этим завораживающим зрелищем.
Солнце, показавшись во всей красе, вскоре превратится в ослепительно яркий шар, и дальнейшее наблюдение за ним станет невозможным.
Окдар думал о вчерашней охоте, последних словах раненого незнакомца и кинжале, который он успел спрятать у себя на заднем дворике в тандире, шарообразной печи-жаровне. Он впервые видел подобный кинжал, на рукояти которого была изображена змея, кусающая себя за хвост.
***
С некоторых пор единственным действующим источником пресной воды в Бакуане стал царский колодец, высеченный в камне глубиной в 70 ступеней.
По установленным правилам, каждая семья ежедневно могла забирать из колодца лишь определенное количество питьевой воды. Из-за ее нехватки сильный стал отнимать у слабого, а большой у малого.
Окдар, как и остальные бакуанцы, надеялся, что мучения и мытарства от безводья в его родном городе скоро закончатся. Ему запомнился взгляд, однажды брошенный в его сторону соседом удином, художником, занимавшимся резьбой по камню. Этот отчаявшийся человек был одним из тех, кто, не выдержав безводья, в числе первых принял решение уйти в горы. Он навсегда запомнил его прощальные слова:
– Так было всегда! Когда небеса хотели, чтобы человек покинул обжитую землю, они лишали ее воды…
Во дворце Шахринау воды было в достатке, потому что туда ее привозили в мелкопористых глиняных кувшинах. Родник располагался в пятнадцати привалах или трех днях пути от Бакуана. Привозная вода предназначалась для нужд Зоры и его ближайшего окружения.
***
В то утро вода в царском колодце стала солоноватой на вкус. Люди и без того страдали от ее нехватки, а тут еще и вода в единственном колодце стала негодной.
По городу прошел слух, что кто-то, сделав воду непригодной для питья в единственном колодце с пресной водой, вознамерился вызвать смуту и тем самым навредить правителю Зоре.
На площади женщина свидетельствовала перед людьми, что под полной луной, рядом с полуразрушенной аркой у колодца, видела тень юноши, державшего в левой руке лунный лик и произносившего заклинания. А ведь, затевая недоброе, идола следовало держать именно в левой руке.
«Свидетельница» указала на Окдара, когда он спускался вниз, насладившись видом утренней зари. Она направила в его сторону руки с растопыренными пальцами, словно бросила на него пепел. Так уличали преступников, сопровождая жест выкриками.
Увидев это, люди, собравшиеся на площади, окружили юношу и направили на него свои презрительные взоры.
В момент, когда незнакомая женщина указала на Окдара, его сердце забилось так сильно, как никогда прежде. Юноше показалось, что оно вот-вот выскочит из груди.
Уже позже он осознал: сердце призывало его бежать изо всех сил. Бежать прочь из города… Сердце не говорит. Когда оно хочет что-то сообщить, оно просто бьется сильнее, подавая нам знак. Оно первым чувствует приближение опасности по неявным признакам. Однако понял он это, когда время было упущено. Шаруры уже успели схватить его и повязать.
Лишь седовласый парс вспомнил, как странно повело себя море за день до этого. Море и раньше часто отступало от крепостных стен, оголяя серые скалы. Однако в этот раз море отошло от берега на расстояние выпущенной стрелы внезапно. И вернулось также внезапно.
Пожилой парс предположил, что море, отойдя от берега, высосало пресную воду из колодца, а затем вернуло ее обратно, смешав с морской. Потому пресная вода и стала соленой. На его памяти такое уже случалось.
Между тем большинство горожан были уверены, что вода в колодце была кем-то испорчена. Кроме родных юноши никто не сомневался в том, что страшное преступление совершил именно Окдар. В сложившихся условиях людей беспокоило лишь всепоглощающее чувство жажды, и каждый думал только о себе.
***
Окдар сидел в яме. Это был каменный колодец, прикрытый решеткой из толстых железных прутьев. Происходившее воспринималось им словно в тумане. Все тело болело после пыток.
Рядом с поверженным охотником в тот день кинжала не нашли и решили, что его забрал юноша. Кроме того, кто-то заметил, как рум перед смертью что-то шепнул ему.
Несложно было догадаться, что настоящей причиной его пыток являлась не соленая вода в колодце, а именно тот случай на охоте.