Девять окон восходящего Солнца
Шрифт:
– Ну и что теперь? – раздраженно спросил визирь. – Что нам до этого? Не тяни! Выкладывай суть!
– Тот центурион здесь нашел свою погибель, – продолжал рум. – Он погиб от рук местных воинов. Здесь же, в Бакуане, в пределах шахристана, его и захоронили. Вот что было на том папирусе.
Хоть и выглядел рассказ странным, все слушали с интересом и решили, что легенда о том сражении, возможно, и была известна местным жителям когда-то, но затерялась среди многих других городских преданий и мифов. Слишком много времени
Рум поведал также о том, что в той записке была упомянута некая «змея желания», и он прибыл в Бакуан, чтобы найти ее. С ее помощью он намерен обнаружить место захоронения того самого центуриона.
– Ты все слышал? – обратился к визирю правитель, когда рум закончил свой длинный рассказ. – О чем это он? Какой Максимус? Какой центурион? Нам по-прежнему не известно: что это за змея, где ее нужно искать, и какую подсказку она в себе таит? Самые важные вопросы так и остались без ответа… Кто-нибудь верит, что этот рум проделал столь длинный путь, чтобы посетить могилу какого-то воина?
Затем, отдельно для Пирра, он добавил уже на фарси:
– Эта говорящая голова явно хочет усыпить наше внимание. Я чуть не уснул, пока этот фенек говорил. Он что, к этой встрече готовился? Ничего вразумительного мы от него так и не услышали.
По выражению лица правителя было видно, что он крайне недоволен. Зора замолчал, и это означало, что визирь должен повторить руму сказанное им, кроме слов, произнесенных на фарси.
Тот так и сделал. Повторил сказанное правителем, а затем от себя добавил:
– Ты темнишь! Пытаешься утаить от нас самое важное. Мы услышали звук треснувшей ореховой скорлупы, а ядра так и не попробовали. Ты не ответил на главный вопрос… Смилуйся над нами и поделись, все ли в твоей стране такие же хитрые, как ты, или же встречаются и наивные, вроде нас с нашим досточтимым правителем?
Последние слова визиря рассмешили Зору, и он расхохотался. Присутствующие отреагировали молниеносно. Смеялись все, кроме гостя.
Вдоволь насмеявшись, правитель вдруг замолк. Следом за ним притихли и остальные. Воцарилась тишина.
Зора вновь повернулся лицом к визирю, как того требовали правила:
– Люди, населяющие Бакуан, такие разные. Да взять хотя бы моих слуг…
Он окинул присутствующих равнодушным взглядом.
– Прямоволосые и смуглые, с узким разрезом глаз; кудрявые, с черной копной волос; белокурые, с синими глазами. Про огненно-рыжих я промолчу. Гуляя по узким улочкам Бакуана, можно встретить самых разных людей. Вряд ли такое можно увидеть где-либо еще. А знаешь почему?
Все молчали, потому что понимали: правителя не интересовало мнение окружающих. Это был его метод. Задавая вопросы, он привлекал к себе внимание.
– Люди здесь все разные, – продолжил Зора после некоторой паузы, – потому что их предки родом из разных мест. Всем что-то нужно от этого города. Вот и рум этот прибыл сюда не просто так. И ему что-то нужно. Он рассказывает нам о папирусе, хранившемся в некоем храме. Но тот храм далеко, а Кавад близко…
Марзибан Зора закинул голову, чтобы рассмеяться над собственной шуткой, как вдруг из-за двери послышались чьи-то быстрые шаги, и он замер в совершенно нелепой позе.
Дверь отворилась, и, протиснувшись в арочный проход, в помещение впопыхах вбежал страж ворот. Он, как и полагалось, заговорил сначала с визирем, попросив разрешения обратиться с важной вестью непосредственно к правителю.
Визирь рассвирепел от такой дерзости. Он с грозным видом направился к стражнику, однако Зора жестом остановил его.
– Пусть эта гребнепалая ящерица сообщит нам свою новость, раз она такая важная.
Пирр разрешил стражнику обратиться непосредственно к правителю, пригрозив, что если обещанная «новость» окажется неинтересной, то его шею непременно просунут в петлю, и она вкусит всю тяжесть остальной части его не в меру закормленной туши.
– Нашел, – громко произнес стражник, вытянув вперед руку с каким-то предметом. – Я нашел змею. Вот она, пытается укусить свой собственный хвост!
В руке он держал боевой кинжал с острым лезвием из дамасской стали. Все притихли.
Правитель по-прежнему величаво восседал на ложе, скрестив под собой ноги. Нахмурив брови, он смотрел на рума, как на провинившегося пса.
Рум по-прежнему сидел на полу, а визирь и все остальные стояли полукругом. Если до этого рум еще надеялся, что допрос вскоре закончится, и, забрав у выхода свой кинжал, он благополучно покинет дворец, то теперь ему стало ясно: сделать это будет не так-то просто, если вообще возможно…
– Да! Повезло ему, – пробубнил визирь еле слышно. – Это и вправду важная новость. Если шея этого паршивого пса когда-либо и узнает, сколько весит его зад, то не в этот раз.
Рум поднялся со своего места.
– Верните мой кинжал! – закричал он. – Это единственное мое богатство.
– Это твой клинок? – спросил визирь, обращаясь к гостю.
– Да! – воскликнул тот. – Это тот самый кинжал из храма Агия София!
Сказав это, рум двинулся в сторону стража ворот, который все еще держал кинжал в протянутой руке. Тот дернулся и сделал робкий шаг назад.
В это мгновение слуга, оказавшийся позади рума, схватил его и вывернул ему руки за спину.
Стражник передал кинжал визирю, а тот протянул его правителю, развернув таким образом, чтобы тот мог увидеть рисунок. На рукоятке кинжала из рога буйвола была мастерски выгравирована змея, свернувшаяся в кольцо и кусающая себя за хвост.
Все стояли в абсолютной растерянности. Визирь вновь приблизился к правителю и что-то шепнул ему на ухо. По лицу марзибана скользнула еле заметная довольная улыбка.