Девятнадцать минут
Шрифт:
Питер ворвался в дверь комнаты свиданий и сердито спросил:
– Почему вы не приходили ко мне?
Джордан оторвался от записей в своем блокноте. Он отметил про себя, что Питер поправился, вероятно, за счет увеличившихся мышц.
– Я был занят.
– Я сижу здесь совсем один.
– Ara, a я рву свою задницу, чтобы это не стало местом твоего постоянного пребывания, – ответил Джордан. – Садись.
Питер упал на стул и нахмурился.
– А если сегодня мне не хочется с вами разговаривать? Ведь, очевидно, вам не всегда хочется
– Питер, давай прекратим заниматься ерундой, чтобы я смог заняться своей работой.
– Можно подумать, мне не все равно, занимаетесь ли вы своей работой.
– Должно быть не все равно, – сказал Джордан. – Поскольку это тебя непосредственно касается.
«Когда все это закончится, – подумал Джордан, – меня либо уничтожат, либо канонизируют».
– Я хотел бы поговорить с тобой о взрывчатке, – сказал он. – Где можно все это достать?
– На сайте www.bomb.com, – ответил Питер.
Джордан уставился на него.
– Ну, это почти правда, – сказал Питер. – В Интернете можно найти «Книгу анархиста». Как и десять тысяч рецептов смеси Молотова.
– В школе нашли не смесь Молотова. Там нашли взрывное устройство с детонатором и таймером.
– Понятно, – сказал Питер.
– Скажем, я хотел бы изготовить бомбу из материалов, которые можно найти дома. Что бы я использовал?
Питер пожал плечами.
– Газеты. Удобрения, химические. Вату. И немного дизельного топлива, но за ним скорей всего придется ехать на автозаправку, поэтому технически это не то, что находится у вас дома.
Джордан наблюдал, как он перечисляет составляющие. Голос Питера был пугающе деловитым, но еще больше волновало то, что во всех его словах явно слышалось: это то, чем Питер гордится.
– Ты делал такие вещи раньше?
– В первый раз я сделал взрывчатое устройство, чтобы просто проверить, смогу ли, – голос Питера стал оживленнее. – А потом делал еще. Те, которые нужно бросить, и быстро уносить ноги.
– А это чем отличалось?
– Во-первых, составляющими. Нужно получить бертолетовую соль из отбеливателя, а это не так легко, но не сложнее лабораторной по химии. Мой отец зашел на кухню, когда я отфильтровывал кристаллы, – сказал Питер. – На его вопрос, чем я занимаюсь, я ответил, что выполняю дополнительное задание.
– Господи.
– Короче, после этого все, что нужно, – это вазелин, который у нас хранится под раковиной в ванной, горючее, которое можно взять возле гриля, и еще парафин, которым замазывают консервные банки. Я немного боялся использовать детонатор, – сказал Питер. – То есть до этого я никогда не делал ничего настолько серьезного. Но знаете, когда я начал обдумывать весь план…
– Стоп, – прервал его Джордан. – Просто остановись.
– Но ведь вы же сами спросили, – обиделся Питер.
– Но такой ответ я слышать не могу. Моя работа состоит в том, чтобы тебя оправдать, но я не могу лгать присяжным. С другой стороны, я не могу лгать о том, чего не знаю. И сейчас я могу честно сказать, что ты не планировал заранее того что произошло в тот день. Я бы хотел, чтобы все оставалось именно так. И если у тебя есть хоть какое-то чувство
Питер подошел к окну. Стекло было мутным, поцарапанным за долгие годы. «Интересно, – подумал Джордан, – это заключенные пытались выцарапаться на свободу?» Питер не мог видеть, что к этому времени снег уже растаял, что первые головки крокусов уже пробились сквозь грязь. Может быть, так и лучше.
– Я хожу в церковь, – объявил Питер.
Джордан не был религиозным, но не отрицал права других выбирать свой способ обрести спокойствие.
– Это прекрасно.
– Я хожу туда, потому что мне разрешают выходить из камеры на службу, – сказал Питер. – А не потому, что я обрел Христа или что-то в этом роде.
– Ладно.
Он подумал, какое отношение это имеет к взрывчатке или, если уж на то пошло, чем этот факт может помочь Питеру. Честно говоря, у Джордана не было времени вступать с Питером в философскую дискуссию о Боге – через два часа он должен был встретиться с Селеной и поговорить о возможных свидетелях защиты, – но что-то не позволило ему остановить Питера.
Питер обернулся.
– Вы верите в ад?
– Да. Там полно адвокатов. Спроси любого прокурора.
– Нет, серьезно, – сказал Питер. – Готов поспорить, что отправлюсь прямо туда.
Джордан заставил себя улыбнуться.
– Я спорю, если не смогу забрать выигрыш у проигравшего.
– Отец Морено, священник, который ведет здесь службу говорит, что если принять Христа и покаяться, то получишь прощение… словно религия – это бесплатная раздача пропусков, которые освободят тебя от чего угодно. Но понимаете, это не может быть правдой… потому что отец Морено говорит, что каждая жизнь важна… а как насчет тех десятерых ребят, которые погибли?
Несмотря на все свое благоразумие, Джордан услышал свой голос.
– Почему ты так сформулировал вопрос?
– Как?
– «Десять ребят, которые погибли». Словно это было естественно.
Питер нахмурился.
– Потому что так оно и было.
– В смысле?
– Думаю, это как в бомбах. Если предохранитель расплавился, то либо нужно обезвредить бомбу прежде, чем она взорвется… либо бомба разрушит все вокруг.
Джордан встал и сделал шаг к своему клиенту.
– Кто зажег спичку, Питер?
Питер поднял лицо.
– Спросите, кто не зажигал.
Теперь Джози думала о своих друзьях, как о тех, кто остался позади. Хейли Уивер отправили в Бостон на пластическую операцию, Джон Эберхард находился в каком-то реабилитационном Центре, где читал «Колобка» и учился пить через соломинку. Мэтт, Кортни и Мэдди ушли навсегда. Ушли, оставив Джози, Дрю, Эмму и Брейди: компанию, которая уменьшилась настолько, что и компанией ее назвать теперь было трудно.
Они сидели в подвале у Эммы и смотрели видео. Это было их обычным общим времяпровождением в последнее время, потому что Дрю и Бренди все еще были в бинтах и в гипсе. Кроме того, несмотря на то что никто не говорил этого вслух, если бы они пошли туда, куда ходили раньше, это напомнило бы им, кого среди них недостает.