Девятые врата
Шрифт:
Сумерки опустились на город, сумерки, отделяющие день от ночи. Уличное освещение еще не включили, и автомобили пока едут с погашенными фарами. Только местами то здесь, то там мерцают отдельные лампочки, и Гоче кажется, что он не в городе, а в большом селе. Он напряженно вглядывается в темноту, в смутные силуэты прохожих. Но ни один из них не похож на Гуранду.
К автобусу и троллейбусу нельзя было подступиться. И без того переполненные, они подвергались отчаянным атакам со стороны жаждущих в них попасть.
В окно выглядывает водитель.
— Вы что, ребенка не видите! Сейчас же откройте!
— Что делать! Мест нет. Сзади идет пустой, туда и сядете!
Троллейбус с трудом двинулся. С задней подножки свисала гроздь пассажиров. Гоча почувствовал запах горелой резины.
И второй троллейбус не был пустым. Гоча пропустил вперед женщин, с трудом уцепился за дверцу и повис на подножке. На подъеме Элбакидзе троллейбус почти остановился, тяжело вздохнул и лениво, тряско, будто через силу, полез выше. Гоче было очень неудобно висеть, но он все же умудрялся оглядывать прохожих.
Нет, Гуранды не было видно.
От обеих касс кино тянется длинная очередь, хвост ее выползает на улицу, разделяется пополам и обнимает здание, стелясь вдоль стен. Гоча издали глядел на кинотеатр, надеясь увидеть Гуранду. И только потом перешел улицу.
Женщина-контролер собиралась уже запирать. Гоча поспешно подбежал, просунул в щель руку и придержал тяжелую створку.
— Билет. — Женщина приоткрыла дверь.
— Сейчас. У меня нет билета! — Гоча просунул голову, надеясь увидеть Гуранду в фойе. Но там было пусто.
— Куда же вы, без билета, — заворчала женщина и захлопнула дверь у Гочи перед носом.
Разумеется, Гоча и не думал входить, но все же почувствовал неловкость из-за грубости контролера. Он сунул руку в карман и достал билеты: «28.IV.62» — гласил лиловый штамп — «8 часов», и размашисто карандашом — 14 ряд, места — 7—8. Гоча глядел на эти билеты с целым контролем, по которым они с Гурандой должны были пойти в кино. Глядел и думал, что эти билеты он никогда не выбросит, спрячет и будет хранить.
«На наших местах, наверное, кто-то сидит, — подумал Гоча, — а может, они пустые…»
Он положил билеты в карман и вышел на улицу. Здесь Гочу окликнули. В очереди стоял его приятель, тот самый, которого Гоча встретил сегодня на мосту.
Гоча почему-то обрадовался.
— Ты не видел Гуранду? — спросил он.
— Гуранду? — приятель наморщил лоб. — Постой, где-то я ее видел… Ну как же… Вот здесь, она стояла у входа.
— И давно? — взволновался Гоча.
— С полчаса. Ты идешь в кино?
— Нет.
Гоча пошел по людному тротуару, стараясь держаться ближе к ровному ряду тополей, как будто все еще был полдень и припекало солнце. На этой стороне улицы
«Куда же она девалась? — думал Гоча. — Куда она могла пойти? Может, вернулась домой? Или зашла в кино, думая, что я там».
Гоча свернул на улицу Джорджиашвили, вошел в ворота большого двора, оглядел длинные балконы. Кто-то вывесил на просушку белье, и оно закрывало окна той комнаты, куда собирался зайти Гоча. Гоча взбежал по темной лестнице и осторожно постучал. Здесь жила подруга Гуранды. Возможно…
— О, Гоча! Как хорошо, что ты пришел! — захлопала в ладоши белокурая девушка, она отошла от раскрытой двери и указала рукой в комнату. — Погляди, какие у меня замечательные гости! Ну, входи же!
Вокруг стола, уставленного сластями, сидели девушки и юноши, некоторые из них были Гоче знакомы. Подняв руку, кто-то приветствовал его из глубины комнаты, жестом приглашая войти.
— Не могу, Манана, спешу!
Гоча подался назад и уперся спиной в балконные перила. Манана сделала большой шаг вперед и схватила его за плечо.
— Как тебе не стыдно! Приходишь раз в год — и то не хочешь побыть с нами…
— Я не могу… понимаешь, я ищу Гуранду! — прошептал Гоча. — Мы должны были пойти в кино, но она куда-то пропала. Я думал, может, у тебя…
Манана состроила печальную мину, будто страшно огорчилась.
— Днем я ее видела, а после — нет. — И многозначительно добавила: — Интересно, куда она могла пойти?
Гоче вдруг стало неловко, он не хотел, чтобы Манана заметила его волнение.
— Тем хуже для Гуранды… Я этот фильм видел.
— Чудный фильм, — вставила Манана.
— Мне не хотелось, чтобы билеты пропадали — я и зашел к тебе, думаю, может, она у тебя…
— А может, она у Мзии или Талико? Хочешь позвони от нас?
— Нет, я пойду домой, у меня масса работы. Пока!
— Всего хорошего, Гоча, не забывай нас!
Когда он вышел на проспект, вдруг загорелись лампионы и стало светло, как днем. Гоче показалось, что произошло что-то значительное, что он должен был до сих пор отыскать Гуранду, пока не включили освещение, в сумерках, на границе между ночью и днем. Это был строгий срок поисков… А теперь все кончено. Стало светло — и это означало, что ему все равно не найти Гуранды…
Хорошо еще, Манана напомнила. Он сейчас позвонит Мзии, Талико и всем-всем. Где-то ведь должна быть Гуранда!
У табачного ларька Гоча разменял десятикопеечную монету и поднялся по широким спокойным лестницам Дома связи.
Набрал номер.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
— Нет, Гоча, Гуранда не заходила…
Снова закрутился диск.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
— Кто это? Ах, Гоча! Нет-нет, я ее целую неделю не видела… Как вы поживаете? Что у вас нового?