Деяние XII
Шрифт:
Джентльмен, не отпуская её руку, полез во внутренний карман твидового пиджака.
– Нет, нет, можно после, – запротестовала, было, девушка, но тут же смолкла, когда он достал…
Этого просто не могло быть! Только не с ней, не на этой знакомой улочке ранним вечером, среди красных телефонных будок и цветов на фонарных столбах, когда полно праздного народа, и горят огни, и осторожно лавируют двухэтажные громадины автобусов, а бобби важно вышагивают в дурацких своих шлемах…
Она не верила, глядя в улыбающееся лицо симпатичного джентльмена, который неуловимым
Не верила, когда сознание накрыл мрак.
Не верила, когда свет забрезжил перед ней вновь.
Яркие светильники, казалось, направлены были прямо на неё. Комната напоминала то ли фотостудию, то ли операционную – из-за границы обзора выступали столы, какое-то непонятное оборудование, фотографии в рамках. Полуослеплённая Рэчел не могла разглядеть, что изображено на них. Обзор у нее вообще был невелик: лежала на спине на чем-то твёрдом и холодном, руки, ноги, грудь и голова, похоже, были надежно закреплены. Ноги широко расставлены, прямо перед ней торчали воздетые колени. С содроганием поняла, что находится на гинекологическом кресле. И, судя по всему, на ней не было ни нитки. Во рту плотно засел кляп. Было холодно и тошно. Чувствовала себя лягушкой, распятой перед исследователем.
Который не замедлил явиться.
Теперь на симпатичном джентльмене был длинный синий халат, из-под которого торчали белые бахилы, локоны скрывала синяя шапочка, кисти обтягивали чёрные резиновые перчатки. Свет поплыл в глазах Рэчел, когда она увидела его широкую улыбку и услышала слегка блеющий голос, напевающий что-то доброе детское:
– Из чего только сделаны девочки?..
Не прекращая пения, джентльмен сделал причудливый пируэт, сразу оказавшись рядом, и резко наклонился, так, что его шальные глаза оказались прямо напротив лица девушки.
…Из конфет и пирожныхИ сластей всевозможных.Вот из этого сделаны девочки!Она непроизвольно вдохнула запах дорогих духов, хорошего табака и виски, но за всем этим почудилось нечто зловонное, словно мужчина дня три пожирал какую-то тухлятину, в результате чего обрел сильнейшее несварение.
– Из чего только сделаны барышни?..
Неожиданно он оскалился, дернулся вниз, и – она ощутила боль в левой груди. Он не сильно ухватил ее сосок зубами, и затряс головой, азартно рыча, как играющий пудель. Девушка жалобно заныла, трясясь мелкой дрожью больше от страха, чем от боли.
Джентльмен отпустил сосок, счастливо рассмеялся, и длинной рукой потрепал её по низу живота, от чего она сразу смолкла, закатив глаза в безмолвной истерике.
…Из булавок, иголок,Из тесемок, наколок.Вот из этого сделаны барышни!Напевая, он отвернулся к стоящему неподалеку столику, а когда повернулся, в руке его что-то поблескивало.
Безумный страх расслабил кишечник, но она того не заметила. Джентльмен слегка сморщил нос и укоризненно погрозил пальцем.
– Ну, ну, дорогая, ведите себя прилично.
Пританцовывая, вновь приблизился вплотную. Рэчел с ужасом разглядела торчащее лезвие скальпеля. Заметив это, джентльмен широко улыбнулся:
– Эта штучка, моя милая, понадобится нам только сначала. Что поделаешь, тружусь без ассистентов, все приходится самому…
Он потянулся назад и придвинул столик на колесах. В глаза Рэчел ударил блеск аккуратно разложенных скальпелей, ножей, сверл, пил… В панике уверилась, что уже умерла и попала в ад, которым её пугала в детстве бабка Шушан, побывавшая в аду на земле.
Джентльмен немного помедлил, и – умело всадил лезвие в покрытый липким потом живот. Её тело напряглось, выгнулось, разом расслабилось. Сознание вновь поглотил густой мрак.
Она не знала, что боль может быть ТАКОЙ.
С трудом разлепив глаза, в плывущей мути увидела объектив фотокамеры, нацеленный между её ног.
– Скажи «сы-ыр», – глумливый голос уже не воспринимался погруженным в первобытный хаос боли и смертного ужаса сознанием.
Раздался щелчок затвора.
А вслед за ним – звук, которого здесь просто не могло быть: негромкий стук в дверь.
Джентльмен отпрянул от штатива и резко обернулся. Стук повторился. Маньяк быстро сунул руку в карман халата, вытащил её – уже вооруженную небольшим пистолетом, и бесшумно рванулся к двери. Но, заглянув в глазок, издал восклицание, в котором страха было, пожалуй, побольше, чем удивления. Пистолет сразу исчез, а джентльмен поспешно надавил на какую-то кнопку.
Плавно разошлись тяжёлые бронированные створки.
Рэчел не видела всего этого, да ей было всё равно, для неё отныне существовала лишь гигантская боль внизу живота. Не вслушивалась и в рокочущие голоса. Отреагировала, лишь когда перед ней показалась фигура нового человека. Боль на секунды отступила, подавленная удивлением.
На вид парень был ровесником её брата. Скуластое лицо, распахнутая кожаная куртка, по плечам которой свободно рассыпались волосы. Он глядел на нее с каким-то странным выражением – в нём была жалость и в то же время надменная скука, и ещё что-то непонятное. А может быть, дело просто было в его глазах – не мальчишеских, глубоких, выцветших до белёсого мерцания.
Рэчел отчаянно глядела на него, ожидая, что сейчас он сотворит с ней нечто ещё ужаснее того, что уже произошло. Но вместо этого юноша тихо произнес:
– Бедная девочка.
Она жалобно всхлипнула.
– Милорд, к сожалению, я вынужден отнять у вас игрушку.
Мальчик полуобернулся к стоящему поодаль пытателю, потерявшему весь кураж.
Ликующее чувство освобождения затопило Рэчел, перекрыв боль. «Спасена!» Радость переполняла её, когда мальчик, не глядя, протянул руку к столику с инструментами, и даже тогда, когда сияющее лезвие большого хирургического ножа стремительно приблизилось к ней. Она просто ничего не успела понять до того, как огненная вспышка опалила горло и мрак обрушился на неё – в последний раз.