Деяние XII

Виноградов Павел Владимирович

Тогда их безумие последствий не имело: Инга что-то наплела мужу, а тот предпочёл поверить – несмотря на грозный вид и послужной список, в семейной жизни Серафим Тихонович неожиданно оказался конформистом. Позже Руслан тщательно проверил, не провёл ли тот с женой «литерное мероприятие НН», то есть, не приставил ли «хвост». И очень удивился, такового не обнаружив. И мероприятия «Татьяна» (слуховой контроль помещений) в квартире на Герцена не было: Руслан специально просил великого доку в спецтехнике Ведмеда провести там вместе с ним мероприятие «Дмитрий» (негласный обыск), на что добродушный парень охотно согласился.

Похоже, подполковник просто не желал узнавать

о супруге плохого. И возможно, был прав… С той поры, правда, он значительно чаще выпивал, и отъезды его участились, что Руслана очень устраивало. О том, что неделю назад Казаков совершил адюльтер с продавщицей гастронома, послушник узнал очень скоро, и, подумав, не стал говорить про это Инге. В свете того, что уже твердо настроился убрать соперника, решил, что незачем.

Да, наказание будет, и накажут его за покушение на убийство – бессмысленное и ненужное. Теперь Руслан просто не понимал, как мог решиться на такое. Занятия с Мастером приучили его относиться к убийству, как к рабочему процессу. Но до сих пор юноша отнял жизнь только у одного человека. Однако Рудик стал мертвецом, ещё когда поднял руку на его отца, Руслан убил бы его всё равно, не будь даже обучения в Обители. А Казаков… В сущности, что сделал ему этот человек? Оказался не в том месте не в то время. Но самое страшное – Руслан прекрасно сознавал: не появись Палыч, он бы провёл акцию чётко и спокойно, как на занятиях, и поехал любить Ингу. И не вспоминал бы о застывшем в лесу трупе. Разве что мимолетно, с чувством удовольствия от основательно исполненного дела…

«Господи, кем я стал?» – прошептал он в гулкий сумрак огромной комнаты.

Кажется, Ингу обеспокоил его шёпот – слегка застонала и повернулась, закинув голову на подушку.

– Спи, котёнок, спи, – сказал он тихо-тихо, как выдохнул.

Она задышала ровно, чему-то улыбнувшись во сне. Подбородок задрался вверх, и Руслан, полусидевший на постели, увидел усмешку на этих полных губах как бы опрокинутой. Зрелище показалось жутковатым.

Отвернулся к мерцающему в свете луны окну.

До приезда Казакова оставалось ещё не меньше двух часов. Да, можно не спешить. Но зачем? Они провели чудный день и чудную ночь: смотрели хорошее кино, целовались на Мойке. И – любили, любили друг друга, безоглядно и самозабвенно, как дети играют в захватывающую игру. У них уже было много таких дней, и будут ещё – Палыч обещал благожелательный нейтралитет Артели, а с остальным Руслан уж сам справится. Так зачем рисковать?

Тихо спустил босые ноги на пол, встал, потянулся. Бугры мышц рельефно выперли на юношеском теле. Зная это, довольно усмехнулся в ночь, и, как был голый, скользнул в коридор, автоматически избегая скрипучих половиц, каждая из которых была ему знакома. Посетил туалет, на кухне осторожно покурил в форточку, стараясь не сыпать пепел на подоконник, а потом прыснул вокруг аэрозольным освежителем воздуха – весьма полезной новинкой. По кухне распространился резкий запах хвои, но к приезду мужа он исчезнет, унеся с собой и предательский дух табака.

Осмотрелся. На кухне, вроде бы, следов его пребывания не осталось. Заглянул в ванную и цокнул языком, увидев свое висящее на верёвке бельё – Инга постирала, не сказав ему.

Натянув, содрогнувшись, полусырые трусы, с носками в руке вернулся в комнату. На первый взгляд, в ней ничего не изменилось. Но что-то было… Замер и одновременно расслабился, пытаясь включить экстремальное восприятие. Оно подсказало, что в комнате нет никого, кроме него и спящей Инги.

Спящей?.. Спящие не источают такую волну энергии. Плохой энергии. Жуткой.

«Crazy, over the rainbow, he is crazy!» – взревело в его ушах так явственно, будто он все ещё стоял среди корчащихся елей горы Орла. Рот наполнился отвратительным железистым привкусом.

С безмолвным ужасом смотрел, как оттуда, где была его Инга, поднимается нечто в белом.

Могила ночи – моя тюрьма.Струится в душурука из сплина.Мы будем голы.Мы будем бледны.Мы будем смирны…

Глумливый голос Розочки скрежетал и скрипел из полуоткрытых, едва двигающихся губ девушки, ещё припухших после яростных поцелуев. Одеяло упало с судорожно вытянувшегося тела. Она казалась сияющей обнаженной, заключенной в средоточии чудовищного мира Дали – хаосе из частей трупов и мерзких насекомых. Юная грудь торчала, словно женщина была безумно возбуждена, а бедра развернуты с фальшивой невинностью эрмитажной Венеры.

…В могиле длиннойнам благодать.Мы будем каплисо тьмы лизать…

Руслан бессознательно сжал кулаки. Сырость носков стала зацепкой, удержавшей его в реальности. Обессиливающий страх сменялся яростью.

– Сгинь! Ты – ничто!

Розочка хихикнул и протараторил скороговоркой:

– Ничто, никто, ты есть то, не то, не это, не это, не это…

Кудахтающий смех был омерзителен.

– Маленький мальчик думал, что легко отделался, а?..

– Оставь её, говорю тебе!

– Глупенький, она уже давно – я, а ты только заметил…

– Замолчи!

– Розаэторозаэторозаэторозаэторозаэторозаэтороза…

Лицо Инги насмешливо вывалило изо рта мокрый алый язык и снова зашлось в мелком смешке. Ярко-зелёные глаза – у неё никогда не было таких – послали в его душу сполох геенского огня.

Затем фигура стала оседать, бугриться, перетекать в иные формы. Показались руки, статично сложенные на ожидающих крови коленях, в левой возник каменный бант ангха. Широко разошлись круглые груди. Каменным блеском залоснилась фигура. Глянул страшный выщербленный лик львицы… На ложе его любви монументально возвышалась Мут-Сохмет, богиня пустыни.

Квинтэссенция безумия была в том, что она продолжала кудахтать розочкиным смешком.

«Crazy, over the rainbow, he is crazy!» – билось в голове Руслана. Он вдруг откуда-то понял, что сейчас исчезнет и этот каменный монстр, а на месте его разверзнется великая дыра Пустоты, откуда раздастся голос-ветер, зов Орла.

– Да воскреснет Бог, и расточатся врази Его!.. – возопил он, осенившись крестом.

Пока, захлебываясь словами и часто крестясь, он кричал молитву, статуя растворялась в непроглядной тьме. Он уже чувствовал бесплотный ветер, уже отдаленно порыкивал вездесущий Голос.

– …Силою на тебе пропятаго Господа нашего Иисуса Христа, во ад сшедшаго и поправшаго силу диаволю, и даровавшаго нам тебе Крест Свой Честный…

При последнем крестном знамении процесс приостановился. Тьма вроде бы побледнела.

Потом вновь возникла женщина-львица – просто гранитная статуя.

Потом её место заняла неподвижная фигура обнаженной.

– Но я не прощаюсь, – угасающе проскрипел голос Розы.

Изо рта Инги выделилась обильная пена, девушка изломанно рухнула на постель. Руслан бросился к ней.