Дэйра. Книга 1. Белая Госпожа
Шрифт:
Кому было хорошо, так это подругам, которые с нетерпением ждали начала пира. Дэйра окинула их мрачным взглядом, испытывая неловкость за свое плохое настроение. Ни одну из девушек она не смогла бы назвать своим настоящим, близком другом, но ценила то, что они терпели ее компанию. Без них одиночество Дэйры приобрело бы поистине гигантские размеры.
Ирэн Карлбири, рыжеволосая дочь виконта Кайрата, гудевшая, словно труба почтальона, была приведена к ней герцогиней, когда Дэйре исполнилось пять. Баронесса жила в замке почти безвыездно, навещала родное поместье по праздникам, воспитывалась вместе с Дэйрой и с полным правом называла себя ее лучшей подругой. У Дэйры с ней было столько же общего, сколько у безграмотной Поппи с Марго, имеющей два образования, но она уважала Ирэн за честные взгляды на мир. Иногда это доставляло обоим трудности, но Дэйра привыкла к Ирэн и была рада, что та никогда ей не льстила. Ирэн была помолвлена с сыном герцога Бардуага, но свадьба постоянно откладывалась из-за частых путешествий жениха. Красавчик Феликс был младше Ирэн на семь лет и, судя по вечным отговоркам, жениться сильно не хотел. Ирэн же влюбилась в него с первого взгляда и с нетерпением ждала, когда в дело вмешаются родители.
Синеглазая блондинка Элис Кархлин была дочерью барона Лаверье, хозяина самых северных земель Эйдерледжа. Северянка была глуповата, одевалась исключительно в белое и розовое и обожала маленьких собачек. Ей едва исполнилось шестнадцать, и она была самой молодой в свите маркизы. Девушка появилась в жизни Дэйры лет шесть назад, когда ее привезли в замок лечиться у Маисии от кашля. Лекарка Маисия славилась своим искусством на весь Эйдерледж и очень скоро поправила здоровье юной баронессы. Элис очаровала Дэйру своей пылкой любовью к северным краям и Эйдерледжу в целом, и с тех пор часто приезжала в замок герцога, подолгу оставаясь в гостях.
С двумя другими девушками – Сидией Гулавер из Эйсиля и Джерикой Ингульской – приходилось быть начеку. Их компания была навязана герцогиней, которая настояла, чтобы дочери баронов из Эйсиля и Ингула как можно чаще навещали Дэйру, бывшую их ровесницей. Обе девицы, как и Ирэн, были помолвлены, но и их свадьбы задерживались. Женихи – все с высшими офицерскими чинами – служили в регулярной армии в Майбраке и не имели права вступать в брак до окончания службы. Сидия и Джерика были ядовитыми змеями, но зато всегда лучше всех осведомленными о том, что происходило в Сангассии. От них Дэйра узнавала, что творится в мире, за это – терпела.
Сегодня Сидия и Джерика были на высоте, перекричав даже Ирэн, которая от натуги привлечь к себе внимание покраснела, став одного цвета со своими волосами. Говорить об охоте было скучно, и подруги перешли к любимому занятию – обсуждению парней. Обычно подобные разговоры начинались с главного парня королевства – принца Эруанда.
– Вы слышали, – возбужденно щебетала Джерика, – что Эрик подарил этой дуре Модэт на день рождения? Диадему с красным бриллиантом и чайный сервиз на сто персон от мастера Груза. Говорят, подарок был упакован в ящик размером с карету.
Девушки засмеялись, главным образом потому, что Джерика упомянула прозвище принца, который он получил с легкой руки Дэйры. В сказках, которые рассказывала ей Поппи, всех принцев звали Эриками, поэтому в близком кругу подруги принца иначе не называли. Всем казалось это особенно смешно. Джерика не даром вспомнила Модэт – дочь герцога Дэспиона, которая была первой приглашена в Майбрак на старинный ритуал выбора жены принца и будущей королевы Сангассии.
Церемонию, назначенную на первый день нового года, ждали все девушки из семьи вабаров – ведь приглашение могло прийти каждой. Уже год как король учредил комиссию, которая разъезжала по стране, выбирая лучших дочерей вабаров, чтобы пригласить их на церемонию «Утреннего Цветка». Члены комиссии приезжали в герцогства анонимно, посещали балы, пиры и другие торжества, где выбирали лучших из лучших. За весь год в Эйдерледже состоялось несметное количество праздников, но ни на одном из них не было случая, чтобы девушку из родного края Дэйры пригласили в Майбрак на заветный ритуал. Однако надежда жила, и сегодняшний пир не был исключением. Знатные дочери Эйдерледжа соберутся сегодня ночью блистать и очаровывать, потому что все они были уверены, что в свите Амрэля Лорна, непременно, прячется кто-то из таинственной комиссии. А так как король обещал, что на церемонии будут представлены девушки из каждого герцогства, ни у кого не возникало сомнений, что смотр девиц Эйдерледжа состоится именно сегодня.
Принц Эруанд был мечтой всех подруг Дэйры, в том числе и помолвленных. Сама Дэйра в обсуждении Эрика участия не принимала, что подруг тоже устраивало. Девушки были уверены, что маркиза без памяти влюблена в принца – как и они сами. Когда Модэт из Дэспиона стала первой приглашенной в столицу, да еще и получившей внимание принца, ее невзлюбила вся женская половина Сангассии, сосредоточившая на выскочке всю силу женского злословия. За те четыре месяца, что Модэт жила в Майбраке, готовясь к ритуалу, народные сплетни успели превратить девушку в чудовище-оборотня, кровососа, шпионку Агоды, бывшую любовницу хана Айбака, уродину и сластолюбку, предпочитающую женщин мужчинам.
Дэйра также с интересом следила за приглашениями на церемонию, но предпочла бы обсудить последнюю охоту, чем недавно выбранных кандидаток. В отличие от подруг она была уверена, что участницей древнего ритуала точно не станет. Ни комиссия, ни король не захотели бы видеть в претендентках странную дочь герцога Зорта, которая, мало того, что была старше принца на пять лет, так еще и имела репутацию сумасшедшей. В свое время бабка Дэйры – герцогиня София Зорт – прославилась своими странностями на всю страну, а так как болезнь, несомненно, передалась внучке, народ Сангассии вряд ли бы захотел видеть королевой Дэйру, которая могла передать опасную головную болезнь наследнику трона.
Все это саму девушку очень радовало. В детстве она объездила герцогства Сангассии, побывала, в том числе, и в столице, и искренне считала, что красивее, чем Эйдерледж, земли нет. Дипломатия, политика, придворные интриги, а тем более, брак с принцем даже во имя короны, ее не привлекали. Эруанд, конечно, был завидным женихом, красавцем и сердцеедом, но к нему прилагалась Сангассия с девятью вечно конфликтующими между собой герцогствами, напряженная внешнеполитическая обстановка в виде растущей империи Агоды на востоке и агрессивного чагарского ханства на юге, грызня жрецов с новой религией Амирона и вечные бунты недовольных донзаров. Бывшая королева Сангассии, мать Эруанда, умершая при родах, активно участвовала в жизни страны, не пропускала ни одной церемонии или ритуала, ездила с дипломатическими миссиями в Агоду и другие страны Восточного Альянса, возглавляла Народный Суд Королевы, успевала читать лекции по литературе в Королевском Университете Майбрака и выполняла еще тысячу других обязанностей человека с короной на голове.
Дэйра себе такой судьбы не хотела. Красиво говорить она не умела, с людьми общаться не любила, глубокими познаниями не обладала, желания быть первой во всем не имела, в собственной внешности сомневалась, а в голове и живущих в ней мыслях – и подавно. Поэтому девушка предпочитала грезить о каких-нибудь более «земных» женихах, чем принц Эруанд. Здесь, конечно, Дэйра лукавила, потому что «земные», которых родители периодически находили, ее тоже не устраивали. За подобную избирательность дочь герцога Зорта невзлюбили если не во всех, то во многих вабарских домах, и с каждым годом «земных» женихов, желающих породниться с древней фамилией Зортов, становилось все меньше. В глубине души Дэйра переживала, что любовь, о которой было так много написано в книжках и которая уже вошла в жизнь подруг, лично ее обходит стороной, но виду не показывала, чувствуя себя уютно в образе капризной и весьма избирательной, пусть и стареющей, невесты.
Дочь герцога Зорта с нетерпением ждала тридцати лет, когда, согласно законам Сангассии, незамужняя девица из вабаров имела право покинуть родительский дом и начать самостоятельную жизнь. Дэйра мечтала отправиться в Медицинскую Академию Хальмона и стать лекаркой, как Маисия. Отец знал о планах дочери и был готов отправить ее в Хальмон в любое время, но против скорого отъезда Дэйры возражала мать-герцогиня. Ингара каждый раз тяжело переживала вынужденные отъезды Зорта на границу с чагарами, и настаивала, чтобы хотя бы дочь ее не покидала. Дэйра не знала, зачем она нужна была матери во время отцовских поездок, так как с хозяйством замка неплохо управлялся Гарон Шонди, а материнская любовь всегда оставалась на прежнем, довольно незаметном уровне. Когда в замке отсутствовал Зорт, герцогиня вела затворнический образ жизни, и детей к себе не подпускала, довольствуясь вечерними совместными трапезами. Однако Дэйру нынешнее положение вещей устраивало, и в Хальмон она не спешила. Впереди была вся жизнь, а жить она собиралась долго – как и бабка София.