Дезертир
Шрифт:
Для нового трибуна поставили отдельную палатку, но в виду отсутствия Луска, Глабр наутро явился в преторий, где его уже поджидал Лидон с докладом о состоянии дел.
– Пираты? – заинтересовался трибун, выслушав начальника канцелярии.
– Непонятно, – уклончиво ответил Лидон, – они не сознаются.
– Что значит "непонятно" и "не сознаются"? Плохо работаешь, корникуларий. Они тут проедают легионную казну, а тебе непонятно, кого ты задержал? Допрос с пристрастием применяли?
– Так точно, – ответил Дециан, который присутствовал при докладе, – значительных результатов не принесло.
– Значит, плохо применяли, – уверенно заявил Глабр.
Лидон
С этим человеком Тиберий не был знаком лично, но кое что слышал. Род Клавдиев Пульхров был весьма древним и уважаемым. Из него вышло немало выдающихся людей: консулов, цензоров, реформаторов, полководцев. Клавдии связаны со знатнейшими семействами Республики, но этот человек, трибун Суллы, еще не успел проявить себя сколь-нибудь известными и значимыми деяниями. Это, однако, не мешало ему держаться с большим достоинством и важностью.
На вид Глабру можно было дать около тридцати лет. Безупречное лицо под стать родовому прозвищу [49] . Патриций. Знает себе цену. Холодный взгляд, вскинутый подбородок, поджатые губы. Лицо, как у статуи. Такой, даже стоя перед конным, все равно будет взирать на него свысока. Облик Глабра можно было охарактеризовать одним единственным словом – породистый.
"Не иначе, с малолетства перед бюстами предков вырабатывал взгляд, исполненный достоинства, чтобы, не приведи Юпитер, не посрамить славной фамилии", – подумал Лидон.
49
Пульхр (лат.) – "прекрасный".
Трибуна ввели в курс дела, и он пожелал принять участие в дознании.
– Перед Луском он заявит, что лично разоблачил этих пиратов, – шепнул на ухо Лидону Квадригарий.
– Не любишь его? – спросил Тиберий.
– Он не женщина, чтобы его любить, – фыркнул Марк, а затем, посерьезнев, сказал, – этому парню палец в рот не клади, руку откусит. Далеко пойдет. По головам...
Первым привели Аристида. Допрос не клеился. Грек настороженно поглядывал на нового участника "беседы", а у Лидона из-за присутствия Глабра (начальство Тиберий всегда считал в таких делах посторонним) из головы разом улетучилась половина мыслей. Гай Клавдий молчал, разглядывал подозреваемого, временами начинал прохаживаться у него за спиной, чем больше нервировал Лидона, нежели Аристида.
– Как Эвдор раздобыл гемиолию? – спросил Тиберий.
– Подцепили мы в одном порту парочку проходимцев, у которых дела шли туго, – ответил Аристид, – ну и сговорились. Они нам судно, мы им долю в доходе. Потом набрали еще людей.
– Пиратов? – спросил Глабр.
– На них не написано, – ответил Аристид.
Глабр усмехнулся и снизошел до уточнения:
– Я про этих проходимцев спросил. Это были пираты? Подобный тип судна не используют купцы. И вообще, зачем оно вам? Хотели расширить дело, почему не обзавелись еще одним торговым парусником?
– Я же уже отвечал, – раздраженно бросил Аристид, – сколько можно одно и то же твердить?
– Здесь я решаю, какие вопросы задавать! И когда. Твое дело отвечать, – жестко ответил Глабр, – зачем нужна гемиолия?
"Нужно будет, возьму гемиолию..."
Вот так вот просто.
Истину говорят из века в век: "Тот, кто бороздит
До последнего Дракил надеялся. Считал, прикидывал, думал. Вслушивался в разговоры. Слова бросал, как ему казалось, нужные. А у причала Питаны все надежды пошли прахом. Не по зубам орешек оказался. В Лаврионе Эвдор казался ему проходимцем из совсем захудалых, даром, что крепок телесно. Оборванец, простак, при знакомстве представившийся, как Эвдор-Ниоткуда. Поначалу Дракил, чувствуя себя стоящим выше в иерархии Псов, по разбойной привычке силился придумать Эвдору кликуху. Ничего не липло. Ну как могло случиться, что этот простак так возвысится? Совсем недавно Аристид проболтался, что в Патаре на сходке вождей Эвдор ничего не возразил Мономаху, когда тот звал его "Мышеловом". Отчего у вожака такое прозванье, Аристид не объяснил, но каким же было удивление Дракила, когда один из царевых людей на пирсе Питаны приветствовал кормчего "Меланиппы", этим прозвищем. И вовсе даже не обидным тоном. Да еще сцепил с ним предплечья и чуть ли не облобызал. Тут критянин окончательно понял, что ставка его не сыграла.
Эвдор сразу куда-то исчез вместе со встречавшими его вельможами. Перекинулся парой слов с Аристидом и удалился. В тот день пираты его больше не видели. Дракил для затравки высказал предположение, что вожак, поди уже, неудобно ерзает на остром колу. Шутке посмеялись, а Аристид весело скалясь, хлопнул Дракила по плечу и сообщил, что он, критянин, дурак, и шутки у него дурацкие. Они вели себя, словно что-то знали такое, чего не знал Дракил. Ну, Пьяница может и был осведомлен больше других, но остальные-то откуда? Критянин, лелея перемену власти, держал ухо востро, но ни с кем, кроме как с Аристидом, Эвдор не шептался. Измучившись предположениями, Дракил напрямую спросил у Койона, куда подевался вожак. "Понятия не имею", – ответствовал Койон и глаза у него при этом были честные-честные. "Вегно, к бадшим дачадникаб побёг" – предположил Гундосый.
Флот Мономаха появился спустя день, после прибытия в Питану "Меланиппы". По такому случаю весь город бурно ликовал, славил Эргина, сам царь появился на пристани и лично приветствовал пиратского наварха. Эвдора на этом фоне забыли моментально.
Команда "Меланиппы" не скучала, отыскивала среди вновь прибывших многочисленных знакомцев и зависала с ними в портовых кабаках, хозяева которых по случаю снятия осады (хотя осаду, на самом деле, никто еще не снял) гостеприимно распахнули двери.
Эвдор появился под вечер. Плечи его покрывала синяя шерстяная хламида, в складках которой при ходьбе поблескивала позолоченной отделкой перевязь с мечом. Оба запястья украшали тяжелые золотые браслеты, а выбритую голову плотно обтягивал черный платок.
– Ты только погляди! – восхитился пьяный Койон так сильно, что не удержал равновесие, завалился назад и ткнулся затылком в пирата, сидящего на соседней лавке,
На него недовольно заворчали и бесцеремонно вернули в исходное состояние, отчего лоб пирата поздоровался со столешницей.
– Гудите? – поинтересовался вожак, – насилу вас нашел. Где Аристид? Опять по бабам побежал?
– Здесь собралось слишком много мужей, – раздался голос из-за соседнего стола, – я брезгую.
– Вот ты где, – Эвдор нашарил глазами товарища, – вставай, пошли, у нас дело есть. Надеюсь, ты еще в состоянии держаться на ногах?
– Ты говоришь обидно, Эвдор, ты же знаешь...
– Знаю-знаю. Пошли.
Эвдор вытащил из-под плаща увесистый кожаный мешочек, подбросил его, прикидывая вес и громогласно объявил: