Дезертир
Шрифт:
– И по кабакам кричали, да, – спокойно ответил Аристид, – это же пираты. Разве они способны сохранить какую-то тайну? Знают двое – знают все.
– Допустим. Ты упоминал некоего римлянина. Как он на вас вышел? И почему именно на вас?
– Видать определил, что мы на алифоров не слишком похожи, вот и подошел. Попросил отвезти его на Кос. Щедро заплатил.
– И вас не насторожила подобная просьба?
– Да сразу все понятно стало, – улыбнулся Аристид, – мы даже его ни о чем не расспрашивали. Просто сложили две поломанных монетки, края и совпали. Выходит, это одна монетка.
– Что? – нахмурившись, переспросил Тиберий, – он предъявил вам симболлон? А у вас была половинка? У кого, у Эвдора?
– Да нет, уважаемый, ты все понял слишком буквально. Это просто фигура речи такая. Для красного словца. Дескать, совпало все удачно – пираты выступают в поход, а лазутчик, прознав об этом, спешит предупредить своих. Тут и думать особо нечего.
– Значит, сразу поняли, что он лазутчик? И все равно согласились помочь? Не слишком рискованно?
– Я же говорю, заплатил он щедро. Да и вообще, чего нам бояться-то? Обычное дело. Заплатил – поехал. К тому же в Патаре вообще с этим делом в те дни было все непросто. Город – союзник Рима, а пираты, которые в нем хозяйничают – нет. Мы вообще ни к тем, ни к этим отношения не имели. Но лично я, как ты помнишь, не питаю особой любви к Митридату. Можешь спросить моих людей, подтвердят. В случае чего отбрехаться можно было по-всякому. Да и не написано на нем, что он римский лазутчик.
– Но, судя по всему, на нем написано, что он, если и не лазутчик, то уж римлянин точно? Сомневаюсь, что он по своей воле в этом признался.
– Ну, знаешь, уважаемый, – изобразил крайнюю степень удивления Аристид, – чтобы спутать римлянина с кем-то еще, это надо очень постараться!
– Ну да... – рассеяно кивнул Лидон и, повысив голос, позвал, – эй, часовой!
В палатку заглянул легионер.
– Посиди-ка здесь, покарауль нашего друга, я отлучусь ненадолго.
Тиберий вышел и вернулся через четверть часа.
– Твоим людям отшибло память. Посмотрим, что запоют в твоем присутствии.
Двое солдат ввели Койона.
– Значит так, любезнейший, – обратился к нему Лидон, – я повторю свой вопрос. Нужно вспомнить некое событие пятилетней давности. Вы заходили в Патару, когда покинули Родос?
– В П-патару? – Койон и без того бледный и трясущийся, еще сильнее испугался. Посмотрел на Аристида.
– На меня смотреть! – повысил голос Лидон.
Койон вздрогнул и забормотал невнятно:
– В Патару... Может и заходили... Разве упомнишь все, куда заходили...
– Чем вы там занимались?
Койон дернулся, попытался снова взглянуть на Аристида, но сдержался.
– Д-делами... Всякими...
– Какими всякими?
– Т-тор... Торговыми...
– Какими именно? – Лидон прохаживался за спиной допрашиваемого.
– Да не знаю я! – взмолился Койон, – мое дело веслом ворочать!
– Ладно. Когда вы покинули Патару, был ли на борту "Меланиппы" римлянин?
– Римлянин?
– Я что, говорю непонятно? – раздраженно спросил Тиберий.
– Нет-нет, – заторопился Койон, глаза его метались, – понятно... К-какой римлянин?
– Не было?
– Не знаю... Не помню...
Лидон с торжествующе-вопросительным выражением лица повернулся к Аристиду. Тот поморщился.
– Кос, Койон. Вспомни рыбалку.
Койон нахмурился, пожевал губами и вдруг просиял.
– Был римлянин! Точно был!
– Где вы его высадили?
– На Косе. На Косе и высадили.
Аристид усмехнулся.
– Я же сказал, почтенный Тиберий – проверяй.
– Подсказывать нехорошо, – раздраженно бросил следователь и тяжело опустился в свое кресло.
– А что я ему подсказал? Он же не знал, как правильно говорить, чтобы себе не навредить. Станешь отрицать, а вдруг соглашаться надо было?
Лидон поджал губы. Рассудительности и логики купчине было не занимать.
– Что это за рыбалка такая, что он именно ее помнит? Что в ней примечательного?
– Да, собственно, ничего особенного. Рыбалка, как рыбалка. Просто я там смешно за борт свалился.
Еще не достигнув Книда, Эргин вновь дал повод заговорить о своей, мягко выражаясь, осторожности. Флот сильно отклонился к западу, к берегам Астипалеи, от которых повернул на северо-запад, в сторону острова Аморгос. В Родосском проливе несколько триер Дамагора некоторое время на почтительном расстоянии сопровождали пиратские корабли, но ни одна из сторон не решилась вступить в драку. Сей факт навел пиратов на мысль, что Лукулла на Родосе уже нет. Никто не сомневался, что будь он там, то непременно вышел бы в море всеми силами и дал бой. Антипонтийский союз в первую очередь озаботился привлечением на свою сторону нейтральных островов, Книда и Коса. Мономах был уверен, что главные силы Лукулла где-то там, встречаться с ними он желанием не горел и поэтому, имея под рукой шесть десятков кораблей, обходил Книд и Кос по широкой дуге.
У острова Тилос пути Псов разошлись. Эвдор развернул нос "Меланиппы" на север, намереваясь обогнуть Кос с востока.
Едва осознав, что "Меланиппа" удаляется прочь от пиратского каравана, Дракил прошел на корму.
– Сдается мне, ты весь горишь от желания задать мне какой-то важный вопрос, – насмешливо предположил кормчий.
Дракил сжал зубы, но голосом своего гнева не выдал, спросил спокойно:
– Мы что, идем в Галикарнас?
– Нет.
– Нет? Тогда чего ты повернул на север?
– Так будет лучше.
Критянин ждал продолжения, но его не последовало. Поведение Эвдора становилось все более авторитарным, он совсем перестал объяснять смысл своих поступков и решений.
– Проклятье на твою голову! – Дракил вспыхнул, как лучина, – ты меня за щенка держишь?!
– Я тебя вообще не держу.
Критянин застыл на мгновение, как статуя, переваривая смысл слов кормчего, а затем схватился за меч. Сзади раздался окрик:
– Дракил!
Критянин, не двигаясь с места, не оборачиваясь, рявкнул: