Дежурные по стране
Шрифт:
— Гонишь, — не поверил Бехтерев.
— Как придёт время «Ч», сами убедитесь. Я сегодня утром в больнице был, разговаривал с лечащим врачом Артёма. Так он мне сказал, что к нему приходили девушки с красными повязками и предлагали деньги на лекарства для нашего друга. Удивительно получилось. Артём вытащил своих подопечных из комы, реанимировал их, а сам в больницу угодил.
— Ничего удивительного, — произнёс Волоколамов. — По закону сохранения энергии так и должно было случиться. В одном месте прибыло, в другом убыло… Кстати, кто его избил?
— Наши, — ответил Женечкин.
— Наши?! — в голос воскликнули Бехтерев и Лимон.
— Да. Ребята Магурова постарались, но сам Яша
— А менты? Они же начнут искать тех, кто избил Бочкарёва, — с волнением сказал Лимон.
— Не начнут, — успокоил Женечкин. — Перед тем, как связаться с Яшей, я разыскал проститутку, которая была с Артёмом в школе, и попросил её, чтобы она и её подруги держали язык за зубами. Менты от девушек ничего не добьются. Сначала, правда, она возмущалась, но потом согласилась с тем, что наказание шанхайцев — внутреннее дело дежурных.
— Откуда ты узнал, что Бочкарёва избили именно шанхайцы? Когда они успели стать дежурными? Про какую школу ты говоришь? Где ты берёшь такую точную информацию? — посыпались вопросы от Бехтерева.
— Наш пострел везде поспел, — скромно ответил Женечкин. — Свои источники я не выдаю. Что касается Артёма, то вы его не поняли. Я считаю его лучшим из нас. Нет, не так выразился. Он первый среди равных. Герой, настоящий герой.
— Никакой он не герой, — бросил Волоколамов. — Дежурный, просто дежурный. Я согласен с тем, что мы сгоряча осудили Артёма и забраковали его метод. Ему было виднее, как надо работать. Раз Мальчишка уже точно знает, что выход на панель дал положительные результаты, то действия нашего друга следует признать правильными, но не более. Ему надо было выполнить задачу любой ценой, и он это сделал. Только мне кажется, то есть я даже почти уверен в том, что Артём провалялся на диване весь месяц, поэтому был вынужден пойти на беспрецедентный шаг, чтобы уложиться в сроки. Ему пришлось накрыть грудью амбразуру дзота, хотя он вполне мог бы штурмовать свой участок несколько недель. На героя России Артём не тянет, и при встрече я ему обязательно об этом скажу. Похвальная грамота за проявленное мужество — вот его награда.
— Грамоту дать и руку пожать, — сказал Бехтерев.
— Никаких грамот. Просто руку пожать, — произнёс Лимон.
— Пожать руку и занести выговор в личное дело за безобразное отношение к своей жизни, — нахмурившись, изрёк Женечкин. — Он по своей глупости здоровье потратил. Всё верно, поцыки. У дежурных должна быть собственная шкала измерения подвига. Я как-то об этом не думал, а сейчас вот подумал. Лёня, спасибо тебе. С какого перепуга Артём решил, что его жизнь принадлежит только ему? Это эгоизм. Мы не можем себе позволить терять людей на каждом шагу. Надо до глубокой старости служить, так больше полезных дел совершим. Чтобы не сгореть до времени, мы должны тщательно просчитывать каждую ситуацию. Настоящий дежурный — это тот же водитель-профессионал, который ещё до выезда на трассу обязан открыть все категории от «А» до «Я». Любитель с одной лишь категорией «В» — это потенциальный преступник, хочет он того или нет. Но умение управлять всеми транспортными средствами — это ещё не всё. Выехав на дорогу, водитель-профессионал должен соблюдать скоростной режим, смотреть на знаки, следить за встречными машинами и пропускать пешеходов.
— Что-то я ничего не понял, — сказал Волоколамов.
— Да я уже привык, — махнул рукой Женечкин. — Расшифровываю. Категории —
— А я вот сегодня в пьяном виде по парламенту прокачусь, — произнёс Волоколамов. — Спасибо Ване и Андрею.
— Нельзя, — запротестовал Женечкин.
— Ему можно. Ему в трезвом виде нельзя, а под шафе — в самый раз, — шутливо заметил Лимон.
— Не волнуйся, Мальчишка, — поддержал Бехтерев. — На катке поедем. Крейсерская скорость — пять километров в час. А соблюдать законы, то есть знаки мы…
— Будем! — подняв стопку, провозгласил Волоколамов и выпил.
Бехтерев с удивлением посмотрел на пьяного друга и продолжил:
— Лёня хотел сказать, что дорожные знаки мы соблюдать…
— Будем! — последовал ёмкий тост, и очередные сто грамм упали в желудок.
Лимон пожал плечами и обратился к Волоколамову:
— Правильно ли я понял, что давить на катке… давить мы никого, то есть ни на кого не, не, не…
— Будем! — заключил Волоколамов и уменьшил мировые запасы водки ещё на пятьдесят грамм. — Хватит, пацаны, а то я наливать не успеваю. Мальчишка, нам уже скоро идти надо. Через час в драмтеатре начнётся праздничное заседание молодёжного парламента. Эти бездельники будут отмечать годовщину со дня основания своей боярской Думки.
— Не годовщину, а годину, — поправил Лимон.
— Не годину, а гадину, — добил Бехтерев.
— Итак, — торжественно произнёс Волоколамов, — делегаты от дежурных поздравят коллег с их гадиной. Вовка, если бы не ты, мы бы толкали олимпийские ядра, а так придётся толкать только речи. Жаль, чёрт возьми. Нам с парнями так хотелось покидать в именинников яйцами, очернить их смолой, обелить мукой и отсидеть за всё это, но, видно, — не судьба.
— Лёня, ты, наверное, забыл, что мы должны набирать людей, а не наказывать их, — заметил Женечкин.
— Грешен, Вовка, — с раскаянием произнёс Волоколамов. — Все мы не без греха. Но ведь ты вроде тоже не увеличил количество членов нашей организации, сам же мне об этом вчера базарил.
— Да, это так. Я к самым маленьким пошёл. В детском доме много талантливых ребятишек. Я столкнулся с очень интересными детьми. Доложу вам, что их некоторые высказывания ставили меня в тупик. «Что строишь?», — спросил я у Вити Балабанова, пятилетнего мальчика, который возился с кубиками. А он мне на полном серьёзе ответил: «Воду в Африку провожу. Тыща труб. По телеку показывали, как они ямки роют, чтобы туда вода набиралась. Надо помочь. У нас в кране воды навалом». Однако потом он разметал своё строительство и занялся рисованием. «Больше не будешь трубы делать?», — спросил я у него. Он посмотрел на меня, как на дурака, и сказал: «Такой большой, а не понимаешь. У них рядом солёный океан, а надо придумать, чтобы его можно было пить. Машину черчу». Мне повезло. В младшей группе нянечка в отпуск ушла, а тут я подвернулся. Так усатым нянем и прозвали. К детдомовцам, которым перевалило за десять лет, я и не совался. Со старшими ребятами всё очень плохо, потому что их детство пришлось на середину 90-ых. Дежурный должен смело смотреть правде в глаза. Многие парни и девчонки, с которыми мне довелось общаться, показались мне живыми трупами. Наркотики, алкоголь, разврат, отсутствие каких бы то ни было моральных норм трансформировали их в зомби. В их бессмысленно-пустых глазах я не увидел ни одного поручня, за который можно было бы ухватиться. Мне нет прощения, поцыки. Я быстро отступился от зомби и переключился на малышей.