Диагноз смерти (сборник)
Шрифт:
Что до миссис Гардинг, то это была кроткая женщина с грустными глазами. И еще: у нее не было левой ступни.
В 1884 году миссис Гардинг отправилась навестить свою мать, которая жила в Айове. Именно так ее муж отвечал на все вопросы, причем в такой манере, что спрашивать далее никому не хотелось. Она так и не вернулась, а двумя годами позже уехал за границу и Гардинг со всем остальным семейством. Просто уехал; он никому не продал ни свою ферму, ни иное свое имущество, не назначил никого приглядывать за домом, мебелью и прочим. Никто из соседей даже не знал, куда он отправился; да и дела до этого, правду сказать, никому не было. Естественно, вскоре из комнат исчезло все, что можно было сдвинуть с места, и дом своей заброшенностью стал
Минуло года четыре, а может быть, и пять. Одним летним вечером преподобный Дж. Грюбер из Нортона и мейсвиллский адвокат по фамилии Хайатт, прогуливаясь верхом, встретились как раз перед домом Гардинга. У них было о чем поговорить, поэтому они спешились и уселись на крыльце. Обменявшись несколькими шуточками по поводу мрачной репутации дома, они тут же о них позабыли и заговорили о делах практических. Беседа их затянулась до заката. Здесь еще следует сказать, что вечер был жаркий и безветренный.
Вдруг оба вскочили с крыльца, изумленные: длинная виноградная лоза, которая закрывала большую часть фасада и свисала по обе стороны крыльца, задрожала, шумно трепеща всеми своими стеблями и листьями.
– Будет буря, – объявил Хайятт.
Грюбер ничего не ответил, просто молча указал собеседнику на деревья, что стояли поблизости – на них ни один листочек не шелохнулся, и даже самые тонкие веточки, ясно видимые на фоне светлого еще неба, были совершенно неподвижны. Оба неторопливо сошли с крыльца, остановились на лужайке перед домом и уже оттуда посмотрели на лозу, которая теперь была видна целиком. Она продолжала трепетать, но ни священник, ни юрист так и не смогли понять причину.
– Лучше нам убраться отсюда, – сказал священник.
Что они и сделали. Позабыв о том, что ехали каждый в свою сторону, они вместе направились в Нортон, где и рассказали о странном происшествии своим друзьям, людям надежным и благоразумным. На следующий вечер – примерно в тот же час – Грюбер, Хайатт и еще двое, чьи имена нам не так уж важны, снова приехали к дому Гардинга, и загадочное явление повторилось: лоза, несмотря на безветрие, шумела и трепетала вся, от корня до кончиков ветвей. Она дрожала даже тогда, когда все четверо взялись за ствол, пытаясь удержать ее. Люди смотрели на это не менее часа, а потом уехали, так ничего толком и не поняв. Понадобилось не так уж много времени, чтобы весть распространилась по округе и возбудила любопытство всех окрестных обитателей. И днями, и по вечерам люди толпами собрались у дома Гардинга «посмотреть на знамение». Кажется, не всем довелось увидеть явление воочию, но все безоговорочно верили свидетелям «знамения».
По счастью, а может, к несчастью в один прекрасный день кто-то – никто уже, наверное, не помнит, кто именно – предложил просто выкопать лозу, что и было сделано, хотя и после длительных споров. Ничего особенного так и не нашли, если не считать сам корень, который оказался более чем странен!
На глубину пяти или шести футов корень, имевший у выхода на свет несколько дюймов толщины, шел прямо вниз и только потом начинал ветвиться, разделяясь на корешки, корешочки и волокна, которые переплетались на редкость причудливым образом. Когда их тщательно освободили от земли, открылся, что называется, единый образ. Разветвляясь и сплетаясь, обвивая друг друга, корни образовали частую сеть, размерами и формой поразительно напоминающую человеческую фигуру. У нее были и голова, и туловище, и конечности, на которых отчетливо определялись даже пальцы; а на клубке, который можно было счесть за голову – некое подобие лица. Фигура располагалась горизонтально; тонкие корешки лозы уже начали сплетаться в подобие грудной клетки.
Впрочем, эта странная скульптура была не вполне совершенна. Десятью дюймами ниже того места, где можно было предполагать колено, корешки раздваивались и далее росли, как попало, что и свойственно растениям. Таким образом, у фигуры этой не хватало левой ступни.
Напрашивался
Со временем выяснилось лишь одно обстоятельство, заслуживающее внимания и упоминания: госпожа Гардинг не появлялась у своих родственников в Айове, они даже не знали, что она собиралась их навестить.
О Роберте Гардинге и членах его семейства так и не поступило никаких известий. Дом его до сих пор сохраняет свою мрачную репутацию, а лоза оправилась, снова укоренилась и разрослась еще больше. Так что какой-нибудь человек, у которого не все в порядке с нервами, может посидеть под ее сенью приятным вечером, когда кузнечики наперебой рассказывают друг другу невесть что, да козодой вдали жалобным криком напоминает, что все в этом мире идет не так, как следовало бы.
Ущелье призраков [3]
I
Как валят деревья в Китае
В полумиле к северу от гнездилища Джо Данфера, если от Хаттона ехать к Мексиканскому Холму, дорога ныряет в мрачное ущелье. Открывается оно не сразу и как бы нехотя, словно бережет до поры какую-то тайну. Когда мне приходилось проезжать по нему, я непременно оглядывался, надеясь, что пора уже настала и тайна вот-вот мне откроется. Но даже если мне не открывалось ничего особенного – а так оно всегда и бывало, – я все равно не чувствовал разочарования: просто время еще не настало, и этому, конечно же, есть веские причины. А в том, что тайна эта когда-нибудь мне откроется, я был уверен так же, как в существовании Джо Данфера, чью землю это ущелье рассекало.
3
Первый рассказ Амброза Бирса, опубликованный «Overland Monthly» в 1871 году. Сам Бирс в это время вел колонку в «The News Letter», журнале, который редактировал Брет Гарт (Прим. перев.).
Мне приходилось слышать, будто Джо собирался выстроить дом в дальнем конце ущелья, но потом передумал и воззиждил свой дом-гермафродит – двуединую помесь жилого дома с забегаловкой – на другом краю своих земель, у дороги. Этим он, наверное, хотел всем показать, как круто он передумал.
Надо сказать, что Джо Данфер, более известный как Джо Виски, был в тех местах персоной заметной. Долговязый тип лет сорока от роду с копной нечесаных волос и мосластыми лапами, кисти которых здорово напоминали связки тюремных ключей. О лице же можно сказать, что оно состояло из одних желваков. Ходил он чуть пригнувшись, и потому казалось, что он готов прыгнуть на каждого и перервать глотку.
Кроме пристрастия, которому он был обязан своим прозвищем, мистер Данфер отличался глубочайшей антипатией к китайцам. Однажды я своими глазами видел, как он буквально взбесился из-за того, что кто-то из его погонщиков позволил измученному жаждой проезжему азиату напиться из лошадиной поилки, что стояла неподалеку от входа в салун. Я тогда осмелился указать Джо, что он ведет себя не по-христиански; он же простыми словами объяснил мне, что насчет китаез в Новом завете нет ни слова, а уходя, пнул своего пса, поскольку собак Спаситель тоже, помнится, любить не завещал.