Дикарь (Третье слово)
Шрифт:
МАРГА. Значит, он сошел с ума?
МАТИЛЬДА. Только не так, как вы думаете. Он не был болен. Он просто помешался на одной женщине, а она ему изменила.
АНХЕЛИНА. Он сошел с ума от отчаяния и от ревности. Он сошел с ума от любви!
МАРГА. А она?
АНХЕЛИНА. Она была вздорная женщина. Начиталась книг, все фантазировала… Если бы он их догнал, он убил бы и их, и себя. Но когда он узнал, они были уже далеко.
МАТИЛЬДА. Он месяц провел взаперти. Рвал все, что о ней напоминало: письма, фотографии… Платья зубами рвал!..
АНХЕЛИНА. Какой это был ужас, Господи!.. Тридцать ночей мы слышали, как плачет взрослый мужчина и все повторяет: «Аделаида, Аделаида, Аделаида…»
МАТИЛЬДА. И вдруг крики затихли. Мы услышали, что он пробрался в детскую… Он украл мальчика!
МАРГА. Вы не могли помешать?
МАТИЛЬДА. Не могли… «Мой сын принадлежит мне одному. Будет жить чистым, без женщин и без книг. Станет, как дикий зверь, зато не узнает горя…» Может быть, он и не был сумасшедшим…
МАРГА. Я понимаю, в первую минуту, в отчаянии… Но двадцать лет! Почему вы не забрали мальчика по суду?
АНХЕЛИНА. Где там! Он бы убил и его, и себя.
МАТИЛЬДА. Теперь это все позади. Мальчик уже взрослый. Надо начать его воспитание, как будто он только что родился.
МАРГА. Какая огромная ответственность!.. Вам кажется, я справлюсь?
МАТИЛЬДА. Вы – последняя наша надежда. Не отказывайтесь, ради Бога!
МАРГА. Да… опасность не всегда пугает, иногда она привлекает… (Улыбается.)
МАТИЛЬДА. Почему вы улыбаетесь? Вы смеетесь над нами?
МАРГА. Ну что вы!.. Я просто вспомнила, что вы мне сказали вначале. Может быть, это не так уж и бессмысленно... "Я стою на коленях… дверь открывается… львы идут…» (С внезапной решительностью.) Оставьте меня одну с ним.
ТЕТКИ. Спасибо, сеньорита, спасибо!
МАТИЛЬДА. Можно отнести багаж?
МАРГА. Да, пожалуйста.
МАТИЛЬДА. Ну, говорила я тебе? Все ее «т», Анхелина!..
АНХЕЛИНА. И заглавные буквы, Матильда, заглавные буквы!
Старушки весело тащат багаж Маргариты наверх. МАРГА садится спиной к зрителям, притворяется, что углубилась в чтение. Входит ПАБЛО,
он ест яблоко. Долго смотрит на нее. Тихо свистит, она не оборачивается. Он свистит еще раз – то же самое. Тогда он кладет два пальца в рот и пронзительно, по-пастушьи свистит. МАРГА вскакивает.
МАРГА. Простите… я увлеклась книгой и не заметила, как вы вошли.
ПАБЛО. Врешь. Ты очень хорошо слышала, что я иду, и подглядывала. Со мной эти шутки брось, а то… (Щелкает пальцами.)
МАРГА. Вы правы. Я просто не знала, как начать… Что с вашим щенком?
ПАБЛО. Ты щенка моего не видела и тебе на него наплевать. Зачем ты спросила?
МАРГО. Потому что он интересует вас. Лучше ему?
ПАБЛО. Да. Протер ему рану рассолом и уксусом. Теперь он, как новенький.
МАРГА. Ему же было очень больно!
ПАБЛО. Еще бы! И мне тоже!
МАРГА. А совсем не слышно было, чтоб он кричал.
ПАБЛО. Зачем ему кричать? Животные или умирают, или выздоравливают. Они не жалуются, запомни. (Откусывает от яблока, потом протягивает его Марге.) Хочешь?
МАРГА. Нет, спасибо. Потом, когда наступит пора завтракать.
ПАБЛО. Пора завтракать, когда хочется есть. Ты бываешь голодна?
МАРГА. Очень редко.
ПАБЛО. Вот то-то и оно! Тощая, одни глаза… Надо будет и тебя полечить, хотя тебе будет больно… (Садится на пол рядом с ее креслом, насмешливо смотрит на нее, снимает шпоры.) Так, так, так… Тихонькая, скромненькая – настоящая учительница!..
МАРГА. Это моя профессия. Она вам не нравится?
ПАБЛО. Давай объяснимся начистоту. Учителя любят распоряжаться. Так вот, со мной это не пройдет! Тут распоряжаюсь я!
МАРГА. Мы можем заключить соглашение.
ПАБЛО. Какое?
МАРГА. Никто из нас не будет распоряжаться. Просто – будем добрыми друзьями.
ПАБЛО. Чепуха! Друзья равны и смотрят друг другу в лицо. А ты опускаешь глаза, когда я на тебя смотрю. Потом ты женщина.
МАРГА. Разве нехорошо быть женщиной?
ПАБЛО. Отец говорил: нехорошо. А он всегда говорил правду.
МАРГА. Я бы тоже могла сказать так о мужчинах. И оба мы будем неправы. Неужели вы не чувствуете себя одиноким?
ПАБЛО. Кстати, не говори мне «вы». Когда говорят «вы», мне кажется, что в комнате еще кто-то есть.
МАРГА. Как хочешь.
ПАБЛО. Вот так-то лучше!.. (Дружески хлопает ее по колену, встает.)
МАРГА. Тебе не кажется: что если бы мы захотели, мы бы стали добрыми друзьями?
ПАБЛО. Глупости!.. Другие учителя тоже так начинали: улыбается, по шерстке гладит, а только ты зазеваешься – хвать, грамматика!.. Меня не проведешь.
МАРГА. Я ничего не буду тебе навязывать. Я просто буду с тобой…
ПАБЛО. А мне и одному неплохо. Я привык.
МАРГА. Раньше было не так – ты ведь был с отцом.
ПАБЛО. Да, правда. Когда он был жив, мне никого больше не надо было. Теперь дни стали чересчур длинные.
МАРГА. А в детстве у тебя совсем не было друзей?
ПАБЛО. Была одна… Росина… У нее зеленые глаза были – вот как у тебя.
МАРГА. Девочка?
ПАБЛО. Косуля. Она жила у нас всю зиму, тихонькая такая, как овечка. А весной уходила.
МАРГА. Уходила?
ПАБЛО. Ты что, не знаешь, что весной в горах так делается?..
МАРГА. Я никогда не была в горах…
ПАБЛО. Животные места себе не находят, и глаза у них становятся совсем человечьи, так что в это время их даже не разрешают убивать. Вот и Росина прыгнет через плетень в лес, даже не обернется…