Дикая любовь
Шрифт:
— И как долго?
— А, черт. Не знаю. Эшлинг занимала меня весь день. Честно говоря, у меня не было времени подумать об этом. Я полагал, что она позвонит мне, если я ей понадоблюсь. Ты уверен, что с тобой все в порядке?
— Просто немного волнуюсь. — Я чертовски сильно волнуюсь, но не хочу показывать, насколько сильно. — Можешь попробовать позвонить ей?
— Конечно. Я дам тебе знать, что услышу.
Через тридцать минут я получаю сообщение от Найла, которое заставляет меня чуть ли не прыгать в самолет снова и снова.
Ответа нет. Может, они рано легли? Я уверен, что ничего страшного. Честно говоря, Изабелла, скорее всего, наслаждается отдыхом.
Я стискиваю зубы, пытаясь составить ответное сообщение так, чтобы не показаться абсолютно сумасшедшем: Ты можешь пойти и проверить их? Прости за неудобства, но после того, что случилось…
Минутная пауза, и мой телефон оживает:
Если бы что-то случилось, я уверен, Изабелла позвонила бы мне. Но, конечно, чувак. Я знаю, что ты далеко. Я пойду проверю их.
Спасибо. Я собираюсь сесть на самолет и прилететь сегодня вечером.
В этом нет необходимости. Я уверен, что все в порядке. Я дам тебе знать.
Я бросаю телефон на кровать и тянусь за очередной рюмкой водки из мини-бара. На этот раз я пью ее прямо из бутылки. Я не буду спать, пока не получу ответ от Найла. И если что-то будет не так…
Моя рука крепко сжимает маленькую бутылку, едва не раздавливая ее в кулаке. То, что Виктор сказал мне сегодня вечером, может все изменить. Мне нужно время, чтобы подумать, время, чтобы все обдумать… Но впервые я задаюсь вопросом, не ошибался ли я во всем этом.
Что, если уже слишком поздно?
24
ЕЛЕНА
Когда я спускаюсь из душа, Левина уже нет. Ни поцелуя на прощание, ни даже прощания, и у меня возникает ощущение, что это как-то связано с Изабеллой, когда я спускаюсь по лестнице, и меня сразу же встречает запах завтрака, в частности, чего-то жареного и в кляре.
— Левин сказал мне, что ты отказываешься от еды, — весело говорит Изабелла, когда я прохожу на кухню и тяжело сажусь на один из барных стульев у большого острова в центре. — Поэтому я приготовила твое любимое блюдо. — Она проходит через всю кухню к острову и ставит передо мной тарелку с французскими тостами, беконом и яичницей с сыром, а также воду и апельсиновый сок. — Я не совсем та повариха, что была у нас в детстве, но, думаю, у меня неплохо получается.
— Левин пытается научиться готовить для меня завтрак. — Не знаю, почему это вырвалось у меня, но я проговорила это, когда она протянула мне вилку. — У него ужасно получается, но он старается.
Изабелла смотрит на меня, наполняя тарелку едой для себя, и испускает небольшой вздох.
— Не нужно пытаться убедить меня в этом, Елена. Я вижу, что происходит, и это не красит его. Мне также не легче от того, что ты замужем за ним.
— Что ты видишь? — Мой тон резче, чем следовало бы, но я чувствую себя на грани. Удар от быстрого, жесткого, похотливого траха, после которого он ушел, не попрощавшись, бьет по мне сильнее, чем обычно, зная, что он вернется только через два дня.
Такого поведения я ожидала бы от друга с привилегиями, хуже того, я ожидала, что друг хотя бы скажет мне, что уходит. У меня таких не было и никогда не будет. Мой собственный муж намерен относиться ко мне как к подружке на одну ночь, и…
— Елена. — Изабелла щелкнула пальцами. — Ты в порядке?
— Настолько хорошо, насколько это возможно. — Я отрезаю кусочек французского тоста. Он очень вкусный, и я никогда не была так рада, что, кажется, наконец-то могу есть. — Ты мне не ответила.
— Я пыталась, но ты не слушала. Ты была где-то в другом месте. — Изабелла со вздохом откладывает вилку. — Он пытается задобрить тебя. Он пытается сделать достаточно, чтобы ты не была несчастна, но при этом не перестает утверждать, что он не может не быть одной ногой в этом браке. — Она нахмурилась. — Найл не рассказывает мне обо всех своих делах, но он говорит мне достаточно, чтобы я понимала, что происходит. И мне это не нравится, Елена. Дай угадаю, он трахает тебя раз в пару недель, притворяется, что делает это для того, чтобы ты была счастлива, а на самом деле это потому, что он не может смириться с тем, что ты есть у кого-то еще, даже если он тебя не хочет?
Мой рот раскрывается, а на глаза мгновенно наворачиваются слезы. Изабелла никогда в жизни не говорила ничего настолько обидного. Я чувствую, как они наворачиваются и проливаются, прежде чем я успеваю их остановить.
— О, черт. — Лицо Изабеллы опускается. — Прости меня, Елена. Я не хотела так говорить. Я просто… — Она сжимает челюсть и отодвигает тарелку, как будто аппетит совсем пропал. — Я видела это уже несколько недель. Я не хотела причинить тебе боль. Я так долго пыталась не говорить этого. Я просто… ты моя младшая сестра, и я не могу этого вынести. Брак — это так долго, Елена. Родить ребенка от кого-то… это годы и годы чего-то чертовски трудного. Это тяжело даже тогда, когда ты любишь до безумия. И я вижу, как это происходит с тобой, как ведет себя Левин, и я просто… ты заслуживаешь гораздо большего.
Изабелла втянула воздух, останавливая себя.
— Послушай, я не хочу тратить эти два дня на ссору с тобой. Я с нетерпением жду возможности провести время с сестрой без всяких там острых тем.
Наступило долгое молчание, а потом я выдохнула, решив быть той, кто заключит мир. Я не уверена, что хочу делать это прямо сейчас, но я также не хочу провести эти два дня в ссоре с сестрой. Я хочу насладиться ее обществом. Я знаю, что после рождения ребенка я не смогу видеться с ней так часто.
— Ты права, — тихо говорю я ей. Нам не стоит ссориться. — Чем ты хочешь заняться сегодня?
Мы обмениваемся несколькими идеями и в конце концов решаем поехать в город. Я не была там с тех пор, как меня положили на сохранение, и чувствую себя немного сумасшедшей. Если бы Левин был здесь, он наверняка придумал бы причину, по которой мне не стоит ехать, и заставил бы меня снова лечь в постель или хотя бы остаться в доме, но его здесь нет, и это единственный положительный момент, который я вижу.