Дикая принцесса
Шрифт:
Я не уверена, что он смотрит. Я не оборачиваюсь в его сторону, проделывая все действия так непринужденно, словно забыла о его присутствии, но мой пульс быстро бьется в горле, и я надеюсь, что это так.
Я влезаю в платье, фиксируя тонкие бретельки на руках. Это шелковое платье глубокого фиолетового цвета, с заниженной спиной и усиленным V-образным вырезом, благодаря которому мне не нужно надевать бюстгальтер, хотя обычно он мне нужен. V-образный вырез доходит до низа груди, демонстрируя ее изгиб под грудью и по бокам. С одной стороны юбки есть разрез, который доходит почти до бедра, как раз до того места, где находится шелковистая черная ткань моих трусиков. Это самое
Оно, без сомнения, привлечет внимание каждого мужчины в комнате, как и должно быть.
Благодаря средствам и щипцам для завивки в ванной я могу делать больше с волосами. Они падают вокруг моего лица тяжелыми, шелковистыми голливудскими волнами. Я рисую тонкий "кошачий глаз", наношу тени цвета шампанского на веки и добавляю губы насыщенного ягодного цвета. Это подчеркивает мои темные черты лица, и, хотя я никогда не считала себя такой же красивой, как моя сестра, должна признать, что такой образ мне идет.
Левин прочищает горло в дверном проеме, и я поворачиваюсь к нему лицом. На нем хорошо сидящий костюм, пиджак и верхняя пуговица рубашки расстегнуты, и я вижу края татуировок на его шее, исчезающие в рубашке.
Я вижу жар в его глазах, когда он смотрит на меня, и наклоняю подбородок вверх, не пропуская ни одного удара, когда я ступаю на каблуки, видя, как его взгляд скользит по мне от лба до пальцев ног.
— Фиолетовое платье было хорошим выбором, — тихо говорит он, и я вижу, как одна его рука сгибается на боку, словно он изо всех сил старается не коснуться меня. — Никто не сможет смотреть ни на что, кроме тебя.
— Никто включает и тебя? — Спрашиваю я, стараясь сохранить легкий голос, глядя на него сверху. — Ты должен обращать внимание на игру, помнишь?
— О, я помню, — мрачно говорит Левин, его взгляд все еще дрейфует по мне. От его взгляда мне становится жарко, и я чувствую, как краснеют мои щеки.
Он делает шаг назад, прочищая горло.
— Запомни, спускайся через час после меня. Не подходи сразу ко мне...
— Идти в бар, взять себе выпивку и подождать, пока я принесу тебе твою, — повторяю я. — Не волнуйся, я помню.
Левин кивает.
— Последняя игра, Елена. А потом мы закончим.
Я знаю, что он имеет в виду, что с этой уловкой покончено, но, услышав эти последние слова, я все равно чувствую себя так, словно что-то острое вонзилось мне в грудь, и по ней разливается боль. Я не хочу, чтобы с этим было покончено, хочу сказать я, но не могу. Это не поможет.
Я смотрю, как он уходит, и чувствую себя неуверенно. Час тянется неизмеримо медленно, и к пятнадцати минутам, когда я уже могу направиться к лифту, мне кажется, что я вот-вот вылезу из кожи. Коридоры пусты. Я быстро шагаю к лифту, не обращая внимания на посторонних. Я знаю, что Левин терпеть не может, когда я спускаюсь одна, без его присмотра, но в данном случае план был важнее, чем его присутствие рядом со мной. Оказаться в одиночестве немного волнительно, я не выходила из гостиничного номера одна с тех пор, как нас высадили в Рио.
Лифт опускается на нижний этаж, и я выхожу на мраморную и золотую плитку, щелкая каблуками по полу, а шелковистая юбка платья закручивается вокруг моих лодыжек, пока я направляюсь в комнату, где проходит игра.
Когда я вхожу, то вижу, что мужчины уже собрались вокруг стола слева от бара, немного приподнятого, чтобы их было хорошо видно. Я иду вперед, долго не глядя на них, как будто меня ничего не волнует, кроме как добраться до бара в свое время и заказать выпивку. Я не смотрю, чтобы увидеть, чьи глаза на мне, но я чувствую, как они скользят по мне. После стольких таких случаев трудно не понять, что за мной наблюдают.
Интересно, чувствует ли Левин себя так всегда, после стольких лет бдительности?
— Джин с тоником и двойным лаймом, — говорю я бармену, когда подхожу к длинному, сверкающему деревянному бару и кладу перед собой черный шелковый клатч, чтобы занять место. Мне кажется, что для такого места это вполне подходящий напиток. Я стараюсь не морщить нос, делая глоток, пока он передает его мне, и наблюдаю за игрой так непринужденно, как только могу.
Левин не поднимает на меня глаз. Его внимание сосредоточено на картах, которые он держит в руках, но я уже вижу, что за столом все не так. В баре есть еще несколько женщин, притягивающих взгляды, но большинство из них смотрят на меня. Я окидываю взглядом других женщин, гадая, играет ли кто-нибудь из них в ту же игру, что и я, или они действительно просто ждут мужчин, с которыми находятся рядом.
Я слышу ворчание за столом, когда кто-то делает фолд, и взгляд Левина поднимается на меня ровно настолько, чтобы я поняла, что должна принести ему выпивку.
— Водку, чистую, — говорю я бармену, и он приносит мне напиток в граненом хрустальном стакане. Я встаю, чувствуя, что от нервов немного шатаюсь на пятках. Тем не менее мне удается держать себя в руках и медленно идти к Левину, понимая, что мне нужно привлечь как можно больше внимания. Я должна выглядеть так, будто не тороплюсь, будто мне не особенно хочется идти к нему.
Как будто я могу уйти с кем-то другим, если он произведет на меня достаточное впечатление. Как будто на это действительно есть шанс. Я ставлю стакан у его локтя, и он едва замечает меня, даже когда я провожу рукой по его плечу. Я знаю, что это часть игры, создать впечатление, что он не так уж доволен или внимателен ко мне, чтобы подкрепить уловку, что я могу заинтересоваться кем-то другим, и чтобы не казалось, что я готова помочь ему победить. Но это все равно больно, особенно после той привязанности, которую он проявлял ко мне, когда мы играли в эту игру в других местах. После стольких дней и ночей, когда он продолжает отдаляться, я чувствую, что изголодалась по его прикосновениям. Я скучаю по нему так, что это похоже на физическую боль.
Отстранившись, я вижу руку мужчины рядом с ним и незаметно касаюсь пальцем плеча Левина, отстраняясь. Я все еще не до конца понимаю игру, но Левин показал мне достаточно рук, чтобы я понял, какие из них могут навредить его победе. У мужчины рядом с ним такая же, и, хотя Левин не дернулся от прикосновения моего пальца, я уверена, что он все понял.
Когда я отхожу к барной стойке, то вижу, что игроки заканчивают раздачу как раз вовремя, чтобы сделать перерыв. Левин остается за столом, и я понимаю, что это сделано специально, чтобы дать кому-то еще шанс подойти ко мне и пофлиртовать. По крайней мере трое из остальных мужчин клюют на эту наживку. Я чувствую себя кроликом, загнанным в угол, когда они подходят к бару и ведут со мной светскую беседу, все они флиртуют, пытаясь выяснить, кто купит мне следующий напиток, но я заставляю себя улыбаться и давать в ответ достаточно, чтобы казалось, что у них есть шанс. Я вижу, что по крайней мере еще одна женщина в баре делает что-то подобное, в то время как остальные наблюдают за происходящим с таким видом, который наводит на мысль, что они с другими игроками, а не с теми, кто в данный момент пытается подцепить одну из нас.