Дикая слива
Шрифт:
Ей удалось добраться до Кантона на крестьянской арбе, и она направилась туда, где ее едва ли ждали: в дом своей тетки Ши.
У Мэй были кое-какие украшения, но не было денег, она ушла в чем была. Она нуждалась пусть в кратковременном приюте и небольшой передышке.
Мэй не знала, жива ли тетка, сохранился ли ее дом после того, как в Кантоне разгулялась стихия.
Дом стоял на месте, и тетка, почти не изменившаяся, встретила ее на пороге, привычно уперев руки в бока.
Ши оглядела племянницу с головы до ног.
— Пришла? Твое появление напоминает мне возвращение моей сестры Ин-эр. Тебя тоже прогнали?
— Нет, я ушла сама.
— Что это за ребенок?
— Мой сын.
— Что тебе нужно?
— Я бы хотела поговорить с Лин-Лин, если та еще служит в этом доме.
Поджав губы, Ши отступила на шаг.
— Входи.
Она позволила Мэй пройти в кухню, где та угодила в объятия Лин-Лин.
Айсин раскапризничался, но вскоре затих. Он устал от солнца, тряски в арбе, мелькания чужих лиц. Когда он заснул, мать осторожно положила его на скамью и с облегчением распрямила затекшие руки.
— Ты утомилась? — заботливо поинтересовалась Лин-Лин, прежде чем расспрашивать о том, как и почему Мэй вновь оказалась здесь.
— Да. Позволь мне выпить молока.
Жадно осушив чашку, Мэй рассказала кухарке, что привело ее в дом тетки.
— Неужели ты жила во дворце? — недоверчиво промолвила Лин-Лин.
— Да. Его великолепие таково, что даже звезды бледнеют от зависти. Но живущие там люди черствы и жестоки.
— Что ты намерена делать?
— Не знаю. Мне нужно спрятаться, только где?
— Дела твоей тетки плохи. Цзин умер, и ей больше не на что содержать этот дом. Наверное, она продаст его и переедет к кому-то из детей.
— А как же ты?
— Думаю, я окажусь на улице.
— Прежде я могла бы тебе помочь, а теперь сама нуждаюсь в поддержке, — вздохнула Мэй.
Пока они беседовали, к воротам дома Ши подъехал мужчина и спрыгнул с коня. Прошли времена, когда он робко бродил вокруг да около, высматривая, не появится ли та, которую он желал увидеть. Теперь он постучал в ворота так, что они едва не слетели с петель.
Спустя несколько секунд Ши ворвалась в кухню с воплем:
— Иди скорее! За тобой приехал твой господин!
У Мэй замерло сердце. В данном случае он не смеет ей приказывать. Он не бог, чтобы распоряжаться людскими жребиями. Она сама решит свою судьбу и судьбу сына.
Тем не менее, она заставила себя выйти наружу. Перед ней стоял Кун. Его взгляд был полон любви, муки и смертельной тревоги. Он протянул к ней руки, и вопреки всему Мэй почувствовала, как только что похороненный ею мир начинает возрождаться из пепла.
Эти продолговатые зеркальные глаза под угольно-черными ресницами, чувственно и вместе с тем чуть скорбно изогнутые
— Что ты наделала, Мэй? Зачем убежала, да еще вместе с Айсином?!
Она с трудом разомкнула губы:
— Я не могла оставаться там после того, что увидела.
Кун покачал головой.
— Тао пыталась меня соблазнить, а потом что-то подсыпала в мой чай. Я почти сразу заснул. Я ничего не помню, кроме того, что между мной и твоей сестрой ничего не было.
— А эти следы?
— Безумная девчонка искусала и меня, и себя! Она опасна для нас, Мэй, от нее нужно избавиться.
— Где она?
— Осталась во дворце. Я не успел заняться ею, потому что бросился следом за тобой, благо я знал, куда ты можешь пойти. Однако все очень плохо, хуже, чем ты можешь представить.
— Почему?
— Потому что ты сбежала из княжеского дворца не со своим сыном, а с моим наследником, с внуком Юйтана Янчу! За такой проступок грозит страшная кара!
Мэй побледнела.
— Неужели ты не сможешь меня защитить?
— Конечно, смогу, хотя и не представляю, что мне придется наговорить князю. Я не уверен, что Юйтан и Сарнай позволят тебе остаться при Айсине.
— Это мой сын! — воскликнула Мэй, — Я не позволю им разлучить меня с моим ребенком! Я устала лгать!
— К сожалению, мы обречены на это, если хотим жить.
Тао не могла кричать: он внезапного удара перехватило дыхание, а рот свело судорогой. Она получила его, когда хотела укусить евнуха, намотавшего ее волосы на свое запястье. Его лицо налилось кровью, глаза едва не вылезли из орбит, ибо он привык к беспрекословному повиновению служанок.
Евнухов было двое: один волочил Тао за волосы, другой выкручивал ей руки, одновременно подгоняя ее пинками. Она напоминала ядовитый цветок, который безжалостно вырвали из почвы, смяли и вышвырнули за пределы сада.
Тао сжигала ненависть. Вопреки всему — она не желала сдаваться, она жаждала победы и мести.
Случай послал ей Сарнай, которая гуляла по саду в сопровождении служанок.
Старуха казалась живым воплощением величия: высоко поднятая голова, надменное лицо. Но ступала она тяжело и с трудом держала прямо спину, готовую согнуться под грузом лет.
Сделав невероятное усилие, Тао бросилась ей навстречу.
Если бы она сказала, что Киан Янчу — самозванец, старуха не удостоила бы ее ни малейшим вниманием, но Тао произнесла нечто, заставившее Сарнай остановиться и вперить в нее немигающий взгляд.
— Выслушайте меня, госпожа! Мальчик, которого называют Айсином, вовсе не сын принцессы! Вас обманули! Это ребенок кормилицы Мэй!
Сарнай сделала евнухам знак, и они отпустили Тао. Девушка распростерлась у ног старухи и через мгновение услышала ее голос: