Дикая стая
Шрифт:
в кабаке не хватит. А сколько сил и времени отнимает? Кучу! Но, выходит, и не банкир! Кто ж тогда? — задумался человек ненадолго и подскочил, — Симкин! Конечно, он! Кто ж еще? У него «шестерка», которую можно по кустам гонять. У этой машины рожа хуже, чем у меня. Вся помятая, побитая, исцарапанная, будто каждое утро возле пивбара для хозяина на похмелку клянчит у поселковых. Как я сразу не вспомнил его? Ну уж этого я прижучу! Правда, что с него возьмешь? У него один костюм, сшитый еще к свадьбе. А его дочка в прошлом году замуж вышла. Сын последний год в армии служит. Жена почтальонкой работает, а сам — директор районного Дома культуры. Получает
Директор Дома культуры, увидев инспектора, оглянулся назад. Ему жгуче захотелось вернуться в машину и умчаться обратно в поселок, но услышал едкое:
— Аркаша, ты куда намылился? Иль тебе ненароком в лопухи приспичило? Воротись, родимый, я давно тебя жду!
Симкин шел на подгибающихся ногах.
— Прости, Гоша! Виноват! Что поделаешь? — опустил человек голову, глянул в сеть. В ней было полно рыбы, но как ее взять, если Гоша напротив.
— Симкин, ты называешь себя образованным, культурным. Свой диплом не то всем поселковым, каждой собаке в нюх сунул. А кто на самом деле? Шелупень, а не мужик. Забирай, что в сетке и проваливай с глаз. Знай, припутаю в другой раз, без акта не отпущу и сдам тебя в милицию. Чтоб ни шагу на реку, покуда нерест не кончится! Запомнил? Ну то- то, — заскочил человек в лодку и помчал на Белую глянуть, как дела у Стаса. Заодно и для Анны решил замет сделать, ведь обещал подвезти сегодня свежей рыбы. «Баба со Степкой ждать его будут вечером», — улыбается мужик.
Глава 6. ВРАЖДА
Рогачев встретил Гошку холодно. Он оглядел поселенца с ног до головы и спросил раздраженно:
— Где тебя черти носили?
— Как это? А кто за меня работать будет? Я твоих ментов вызывал к Сазоновым. Целый час их ждал. В меня из карабина стрелять хотели! — выпалил обидчиво.
— Не велика потеря! — оборвал Стас.
Инспектор язык прикусил. Оглядел Рогачева ненавидящим взглядом, повернулся, пошел к лодке.
— Ты куда? — услышал вслед.
— Работать! — отозвался глухо.
— А мне кто поможет? Бросили одного, и мучайся здесь как хочешь!
— Я в «шестерки» не нанимался никому! Делаю то, что в инспекции велели.
— А кто тебя в поселке «крышует»? Забыл все? Может, напомнить? Тебе западло стало мне помогать? Отправляйся обратно, на зону, отморозок! На твое место сотни желающих будут! — покрылось пятнами лицо Стаса.
— На зоне в меня не стреляли из-за каждого угла всякий день. Я за всю жизнь не нажил столько врагов, как тут за два месяца. Да если на зоне трехну, как дышал на поселении, никто сюда даже под автоматом не согласится прийти! Я с великой душой туда ворочусь, хоть теперь! — разозлился Гоша и сел на берег, считая, что сказал все, что возврат на зону ему гарантирован.
«Жаль, что Аньку со Степкой не увижу больше, не смогу им рыбы подбросить. И семья у нас уже никогда не склеится. Вернут в барак, на прежнюю шконку. Стану снова зэком. Недолго в поселенцах подышал. А разве от меня что-то зависело? Вот, хмырь, обиделся, что его бросили, и никто ему не помогает. А кто тебе чем обязан? Не облиняешь, если сам сети потаскаешь. Ведь для себя стараешься, легавая
Он слышал, как Стас вытаскивает сети, но не встал, чтобы помочь ему.
«Падла доходная! Гнида недобитая! Еще он выделывается! Вишь, как забазарил? «Невелика потеря». Вот и мотай нынче сопли на кулак! Видал я тебя в гробу, легавое чмо!» — лег Гоша на траву и мигом уснул.
— Вот это ферт! А для чего ты здесь возник? — удивился Стас, подойдя к поселенцу, но тот не проснулся и не услышал сказанное.
Рогачев и не предполагал, что инспектор не спал трое суток и едва держался на ногах. Несколько дней он не был дома. Забыл, когда ел. Жизнь его превратилась в сплошную погоню за собственной смертью. В него палили из убегавших лодок, из кустов, из-за коряг и бревен. На него охотились все поселковые, даже те, кого пощадил, отпустил без акта, не сообщив в милицию.
Гошка с горечью понял, что стал лютым врагом всем жителям Усть-Большерецка, и уже не был уверен, что выйдет живым на волю.
С ним давно никто не здоровался и не говорил. Его обходили стороной даже дети и старики. Одинокие бабы перестали шутить с Корнеевым, и он впервые понял, что остался один среди людей. Его бойкотировал весь поселок.
«Но почему? За что? Разве я виноват?» — спрашивал самого себя.
Вот только Анна с сыном, охотник Притыкин с женой здоровались, разговаривали и не изменили своего отношения к Гоше. Остальные ненавидели.
Гошка стонет во сне: «Я не виноват». Но почему ему снится Павел Кухтин? Ведь всю зиму считал его приятелем. Целый месяц бесплатно возил ему воду, а недавно тот поднял на поселенца ружье, целился в голову. Инспектор увидел и мигом упал на дно дюральки, опередив смерть на короткий миг. Он слышал, как Кухтин выругался и перезарядил ружье, но Гошку он уже не достал…
Поселенец приметил шалаш браконьеров поутру. Когда стал подводить лодку к берегу, над головой грохнули два выстрела. Гоша мигом определил волчью картечь, понял, кто стрелял в него из двустволки. Человек знал, сделай он шаг на берег, мужик всадит в него в упор весь заряд, оба патрона. Рисковать не стал, не пошел в лобовую. Оставив лодку поодаль, зашел со спины, держа в руках пистолет. Но его услышали — инспектору пришлось драться с двоими здоровенными парнями, недавно демобилизованными из армии.
В лодку он приполз уже в сумерках. О братьях Корнеев сообщил в милицию, но двойняшки остались на воле. Милиция по своим соображениям отпустила их.
Вскоре они снова появились на реке и откровенно смеялись в лицо инспектору:
— Нам советовали менты не пугать и не промазывать в тебя, а бить сразу на поражение, чтоб жаловаться было некому!
Пашка Кухтин, встретив Гошку на ступенях магазина, удивился:
— Ты живой?
— Не дождесся! — ответил Гоша.
— Как же это я промазал? — удивился вслух недавний приятель.
Вот и теперь уже во сне ведет лодку поселенец и видит, как поселковые берут его на мушку. Даже Анька со Степкой здесь и тоже вооруженные.
Пекариха Любка в живот метит. За что? «За все разом! Жил бы как все, никто на тебя не охотился! Раз достал, получай от всех», — хохотала баба.
Гошка проснулся от того, что кто-то трепал его за плечо:
— Кончай визжать! — поселенец увидел Стаса, сидящего рядом. — Всю рыбу распугал, идиот!
— Я тебя, вернее, вас жду, гражданин начальник, — отодвинулся от него Гошка.