Дикая утка
Шрифт:
Г р е г е р с. Так время остановилось там - у дикой утки.
(*683) X е д в и г. Да. А еще там есть старый ящик с красками И все такое. И книги, книги!..
Г р е г е р с. И вы их, верно, читаете?
X е д в и г. Да, когда удается. Только там все больше английские, а я не понимаю по-английски. Но тогда я смотрю картинки. Там есть одна большущая книга под названием "Harryson's History of London".* Ей, верно, лет сто. И в ней столько картин! На самой первой - смерть с песочными часами в руках
Г р е г е р с. Откуда же у вас все эти редкости?
X е д в и г. А, знаете, тут жил когда-то старик моряк, капитан, он и понавез все это из своих плаваний. Его звали "летучим голландцем". Так странно! Он вовсе не был голландцем.
Г р е г е р с. Нет?
X е д в и г. Нет. Но наконец он пропал совсем. А это все так и осталось.
Г р е г е р с. А скажите мне, когда вы сидите там и смотрите картинки, вам самой не хочется поглядеть на белый свет?
Х е д в и г. Не-ет! Я хочу всегда жить дома и помогать папе с мамой.
Г р е г е р с. Ретушировать карточки?
Х е д в и г. Нет, не одно это. Мне больше всего хотелось бы выучиться гравировать такие картинки, как в английских книгах.
Г р е г е р с. Гм... А что отец ваш на это говорит?
Х е д в и г. Ему это, видно, не нравится. Папа на этот счет такой странный. Представьте, он говорит, что мне лучше учиться плести корзинки и разные вещи из соломы! Ну что тут хорошего?
Г р е г е р с. И по-моему, ничего особенного.
Х е д в и г. Но папа прав, что, если бы я выучилась плести, я могла бы сплести новую корзинку для дикой утки.
Г р е г е р с. Могли бы, конечно. И кому же ближе этим заняться, как не вам.
Х е д в и г. Да, утка ведь моя.
Г р е г е р с. То-то и есть.
(*684) X е д в и г. Как же, моя собственная. Но я даю ее папе и дедушке в долг, сколько они хотят.
Г р е г е р с. Вот как? А на что же она им?
X е д в и г. Они с нею возятся, что-то устраивают для нее и все такое.
Г р е г е р с. Могу себе представить. Дикая утка, конечно, самая важная персона там на чердаке.
X е д в и г. Да еще бы, это ведь настоящая дикая птица. И ее жалко. Ей не с кем водиться, бедняжке.
Г р е г е р с. У нее нет семьи, как у кроликов...
X е д в и г. Да. Кур тоже много, и все они выросли вместе. А она совсем одинока, разлучена со всеми своими. И вообще над ней точно тайна какая: никто ее не знает, никто не ведает, откуда она.
Г р е г е р с. И, кроме того, она побывала в пучине морской.
X е д в и г (кидает на него беглый взгляд, подавляет улыбку и говорит). Почему это вы говорите: в пучине морской?
Г р е г е р с. А как же иначе сказать?
X е д в и
Г р е г е р с. Ну не все ли равно сказать: в пучине морской?
X е д в и г. Мне всегда так странно кажется, когда другие говорят: в пучине морской.
Г р е г е р с. Почему же? Скажите.
X е д в и г. Нет, не скажу. Это так глупо.
Г р е г е р с. Не думаю; скажите же мне, почему вы улыбнулись?
X е д в и г. Потому что всегда, когда я вдруг так сразу вспомню обо всем там, - все это помещение со всем, что есть там, представляется мне пучиной морской. Понятно, это глупо.
Г р е г е р с. Не говорите.
X е д в и г. Да ведь это же просто чердак.
Г р е г е р с (пристально глядит на нее). А вы так уверены в этом?
X е д в и г (удивленно). Что это чердак?
Г р е г е р с. Да, вы вполне в этом убеждены?
Хедвиг молча смотрит на него с открытым ртом. Г и н а выходит из кухни со скатертью. Грегерс встает.
(*685) Я, кажется, забрался к вам чересчур рано?
Г и н а. Что ж, надо же вам куда-нибудь деваться. Да скоро и готово будет. Убери со стола, Хедвиг.
Хедвиг убирает со стола и затем помогает матери накрывать на стол. Грегерс садится в кресло и перелистывает альбом.
Г р е г е р с. Я слышал, вы умеете ретушировать, фру Экдал.
Г и н а (косясь на него). Да-а, умею.
Г р е г е р с. Как это кстати пришлось.
Г и н а. Как кстати?
Г р е г е р с. Да вот, когда Экдал вздумал сделаться фотографом.
Х е д в и г. Мама умеет и снимать.
Г и н а. Да, довелось и этому обучиться.
Г р е г е р с. Так, пожалуй, вы и ведете все дело?
Г и н а. Когда Экдалу некогда, то...
Г р е г е р с. Он, верно, много времени посвящает старику отцу?
Г и н а. Да. И кроме того, разве это дело для такого человека, как Экдал, снимать тут портреты со всех и каждого?
Г р е г е р с. Я то же думаю. Но раз он взялся за это дело, то...
Г и н а. Господин Верле, конечно, понимает, что Экдал не какой-нибудь простой фотограф.
Г р е г е р с. Положим, но все-таки...
На чердаке раздастся выстрел.
(Вздрагивая.) Что это?
Г и н а. У! Опять они палят.
Г р е г е р с. Они еще и стреляют?
Х е д в и г. Это они охотятся.
Г р е г е р с. Что такое?! (Подходя к дверям чердака.) Ты охотишься, Ялмар?
Я л м а р (за сеткой). Ты уж пришел? А я и не знал. Так был занят... Хедвиг, ты что же нам не скажешь? (Выходит.)
Г р е г е р с. Так ты и стреляешь на чердаке?
(*686) Я л м а р (показывая двуствольный пистолет). Всего-навсего из этого вот.
Г и н а. Да вы с дедушкой еще наделаете бед с этим левольвером.