Дикие надежды
Шрифт:
Лежащий рядом мальчишка вдруг подскочил и тут же упал, сбитый воином с ног. Коури опоздал лишь на мгновение, но этого оказалось достаточно, чтобы парень рухнул, заливая все вокруг своей кровью.
– Шердов дурень, - процедил сквозь зубы Коури, оглядывая бок вертящегося волчком Уэда.
– Бой! – перекрывая царящий гам и неистовство, долетел уверенный приказ и Коури моментально взвился на ноги.
– Вот теперь нужно вскакивать, - бросил он постанывающему мальчишке, стремительным рывком выхватывая тяжелый двуручный меч. Завертелся в безумном хороводе, отражая летящие стрелы и атаку несущихся среди них нелюдей. Значит, слухи о страшных, словно застывшая смертельная маска, лицах сумеречников оказались не просто слухами.
Отыскал глазами Дагьера и заметив, кивок за спину, сделал резкий выпад назад. Меч попал в что-то мягкое и вылетел с хлюпающим звуком. Больше Коури не отвлекался.
Отразив первые атаки лучников, Дагьер выхватил меч. Нападающих было немного, жалкая горстка, но и такого количества было достаточно, учитывая, что сражаться на равных с ними могли только двое – он и Коури.
Он взял на себя двоих, оставив Коури третьего. Завертел мечом, отражая удары. Через несколько мгновений этой неравной схватки, Сейл понял, что с ним играют. Загоняют, упиваясь собственным превосходством и теша себя глупыми трепыханиями обреченной жертвы. Дагьер хмыкнул, почувствовав, как его вновь настигает отрешенное спокойствие человека, который уже давно смирился со своей участью. Именно это ледяное спокойствие позволило ему заметить ошибку самодовольного сумеречника, что сделал короткий шаг, отводя меч для потрошащего, беспощадно-убойного удара в живот, и подставляя собственную спину. Извернувшись, Сейл сделал выпад и нанес удар, вонзив меч в зашеек – только так можно было убить сумеречника.
Чужой меч просвистел, рассекая Дагьеру волосы, но он не обратил на это внимания, нанося сокрушительный удар по грудной клетке оставшегося в живых сумеречника. И снова скрестились клинки. Противостоявший Дагьеру сумеречник внезапно вскинул руки, выронил меч и упал. Из его правого глаза торчал кинжал с окровавленной ручкой.
Держась рукой за пронзенный стрелой бок, на широкой тропе сидел бледный как полотно Уэд и растерянно хлопал глазами.
– Простите, - выпалил испуганно, заметив цепкий взгляд Сейла.
– А ничего так парень. Будет толк, - усмехнулся Коури, хлопнув раненого по плечу, пока Дагьер вонзал меч в зашеек поверженного противника.
– Посылка от папочки? – шепотом поинтересовался Коури, когда испуганные мальчишки были готовы продолжать путь.
– Скорее всего.
– А я-то только подумал, что давно он тебя подарками не радовал. А тут гляди как расщедрился! Целый сумеречник. Три! И пятерка стрелков. Почти армия! Ради тебя! Цени! – хлопнул Сейла по плечу Коури.
Вершитель лишь покачал головой, приказывая выступать.
Глава 9
Меррит вынырнула из сна так резко, что не сразу осознала почему проснулась. И лишь спустя мгновение поняла – фургон остановился. Прислушалась и ничего не услышала. Ни неторопливых шагов загадочного старика, ни фырканье и ржание кауров…
Немного растерявшись от этой тишины, Меррит отодвинула полог. Поляна была пуста. Чуть в стороне от фургона приветливо пылал, разведенный заботливыми руками, огонь, над которым на вертеле жарилось мясо. От вкусного запаха рот наполнился слюной, и девушка сглотнула, упрямо дернув головой.
– Проснулась?
Голос старика прозвучал так неожиданно, что Меррит чуть не подпрыгнула. Сдержала первый порыв и, медленно повернув голову к Гаэрту, кивнула.
– Там, - взмахом руки старик указал направление, - заводь. Чай захочешь умыться. Да и вот оно че, - начал старик, роясь в валявшемся на дне фургона мешке: - держи. Это внучка моего одежонка чистая. Авось захочешь переодеться.
Меррит взяла штаны и холщовую рубаху с некоторой растерянностью, пробормотала сбивчивое: «Спасибо» и сбежала искать заводь.
Небольшая тихая речушка в свете неяркого светила, что уже клонилось к закату, серебрилась между деревьев. Оставив вещи на пологом берегу, Меррит спустилась к воде, опустила руку и тут же одернула – вода была не просто холодной – ледяной.
Глубоко вздохнув, девушка вышла на берег. Одно умывание ей не поможет. До ужаса хотелось смыть всю ту грязь, которой она обросла за дни пути. На миг в голове Меррит мелькнуло сомнение – все же запах немытого тела да замурзанное лицо служили ей своеобразной защитой. Теперь же от всего этого хотелось избавиться. Причем немедленно.
Решившись, Меррит разделась и с разбегу влетела в воду. Взяв горстку песка, начала тереть кожу, жалея, об отсутствии хоть какого-то мыла. Да что там мыло? У нее даже гребня не было! И девушка снова подумала о том, что собиралась остричь волосы перед побегом, а потом так и не успела.
Вылетев из воды, попрыгала на месте, стряхивая с себя капельки, подобно дикому зверю. На все еще влажное тело натянула чистую, пахнущую весенними травами одежду. Подхватив свои грязные вещи, побежала к костру – согреется, обсохнет и обязательно постирает.
– Что ж ты творишь, горемычная. Простудишься ж, - накинулся на нее Гаэрт, взмахивая руками.
Легкий теплый ветерок, окутал Меррит согревая, высушивая.
– Что вы…? Как…? – от удивления девушка растеряла все слова и не знала, что и сказать.
Гаэрт прищурил глаза, внимательно разглядывая девушку из-под густых седых бровей:
– Да просто. Хочешь научу?
– А разве это не запрещено? Разве магов не казнят?
– Казнили когда-то, - соглашаясь, кивнул старик.
– Сейчас же… Откуда ты, что таких простых вещей не знаешь?
Меррит вскинула голову и встретилась с пристальным взглядом – глаза в глаза.
– Ваше любопытство неуместно, - отрезала она спокойно, тем тоном которым общалась с настоятельницами, когда они пытались заставить ее сделать что-то против воли.
Гаэрт хмыкнул и довольно кивнул каким-то своим мыслям:
– Благородная выходит. Небось из тех, у кого есть зачатки дара, и кого еще щенками на разведение определили.
– Что вы хотите этим сказать?
– Давай по-простому, девонька. Негоже, чтобы об этом знал еще кто-то, кроме нас с тобой. Ты садись давай и мяско бери. Разговор будет долгим, - говоря это, Гаэрт протянул ей в неглубокую миску наполненную печеной бараболей, положил сверху большой кусок жареного мяса.