Дикий фраер
Шрифт:
«В автобусах не наездишься, – уныло думал он, рассеянно глядя на ночные огни, проносящиеся за окном. – Хорошо еще, что контролеров так поздно не бывает, а то огреб бы по мордасам на какой-нибудь пустынной остановке. Но куда деваться? Переночевать в подпольном клоповнике с бомжами? Сидеть до утра на лавочке под дождем? Или торчать на вокзале, где тебя скоро приметят тамошние постоянные обитатели и сдадут людям Стингера за бутылку водки? Эх, вот же собачья жизнь настала!»
Окно возле горько искривившихся губ Романа снова подернулось туманной дымкой. Вскоре она исчезла, но муть на
– Следующая остановка «Планетарий», готовимся к выходу, – пропела кондукторша, таща вразвалку свой тяжелый зад и запах немытого тела по проходу между сиденьями.
Планетарий! Роман вздрогнул от маленького сдвига, произошедшего где-то в подсознании. В этом самом районе проживала Любаша, верная подруга по тем безоблачным денечкам, когда он еще мог позволить себе держать секретаря-референта. Любаша продержалась рядом с шефом достаточно долго, а когда он грустно признался, что платить ей уже не в состоянии, еще пару недель исправно выполняла свои обязанности просто так, из жалости. Миниатюрная, кудлатая, она сохранилась в памяти Романа как верная собачонка, и даже сентиментальных остатков былой преданности Любаши должно было хватить, чтобы приютить его хотя бы на пару дней.
Протиснувшись между двумя забулдыгами, затеявшими жаркие политические дебаты, Роман пристроился к выходящей из автобуса компании и оказался на ночной улице. Сказочной красоты девушка маняще улыбалась ему со светящегося рекламного щита, предлагая полюбоваться колготами на своих бесконечно длинных ногах, но картинка украшала мрачную действительность не более, чем яркая заплатка на грязной заднице уличного попрошайки. Машинально сплюнув в адрес насквозь фальшивой красотки, Роман двинулся пешком к знакомому дому, куда раньше добирался исключительно на своих колесах.
«Привет, Любаша, – бормотал он себе под нос. – Узнаешь? Я тут одну удачную сделку провернул, через неделю-другую опять открою фирму. Оклад назначу тебе в два раза выше, не сомневайся. А пока хочу пожить у тебя немного, чтобы раньше времени кредиторы не доставали… Пустишь?»
«Конечно, – радостно отвечала воображаемая Любаша. – Заходи скорее. Ты совсем промок, тебе необходимо выпить чего-нибудь покрепче и лечь в постель».
«А твои родители, они не будут против?»
«Можно подумать, ты у меня никогда не ночевал! Я взрослая девушка и сама решаю, кто остается в моей комнате и насколько…»
С заготовленной заранее улыбкой Роман, чавкая раскисшей глинистой жижей, пересек двор, кое-как ополоснул туфли в луже, поскреб подошвами по бордюру и вошел в подъезд. Лампы, затянутые в массивные железные каркасы, можно было спереть только с куском бетонной стены, поэтому все они были в целости и сохранности, скупо освещая Роману путь к лифту. Поднимаясь на восьмой этаж, он тупо рассматривал надписи на стенах кабины, а сам продолжал бубнить на разные лады:
– Привет, Любаша… Ну, здравствуй, Любаша… Извини, что так поздно, Любаша, но у меня хорошие новости…
Приблизившись
Дверь распахнулась без единого вопроса. Вот только все приветливые заготовки Романа пошли насмарку, потому что на пороге он увидел вовсе даже не Любашу, а хмурого круглоголового крепыша в черной майке и спортивных штанах. Цветом они могли соперничать с первой ярко-зеленой травой. Если только ее слегка притрусить пылью и пеплом.
– Что надо?
Роман поспешно провел ладонью по лицу, как бы вытирая капли дождя, а когда он отнял руку, то сердечной улыбки уже как не бывало.
– Люба… Любовь дома?
Напрасно он употребил полное имя бывшей секретарши: крепышу такая интерпретация совсем не понравилась.
– Любовь, значит, – угрюмо повторил он, прежде чем саркастически хмыкнуть: – Хэх! И давно?
– В смысле?
– В смысле спортивной гребли, – зло уточнил крепыш. – Парной.
– Если Любы нет дома, то я, пожалуй, пойду, – пробормотал Роман, не зная, куда девать руки. У него возникло впечатление, что их не две, а целых четыре, и все они слишком длинные и неловкие.
– Тебя пока что никто не отпускал. – Это было сказано слишком веско, чтобы возражать. – Ты кто такой есть? Дима небось?
– Нет! – Роман несказанно обрадовался, что он никакой не Дима, потому что при упоминании этого имени крепыш угрожающе шагнул вперед. – Меня зовут Роман. В свое время Люба работала в моем офисе, и я…
Он запнулся, понятия не имея, как лучше закончить фразу. Но крепыш сам сделал это за него:
– Привык трахать ее, когда вздумается, ясный перец… Чего молчишь? Язык в заднице застрял? Может, ты с дуба екнулся?
За спиной крепыша промелькнула бледная Любаша, состроила Роману огромные предостерегающие глаза и исчезла в глубине квартиры бесплотным призраком. Только после этого Роман осознал, что особую выразительность ее взгляду придали два симметричных синяка, расползшихся с переносицы по всему лицу. С усилием проглотив слюну, он заговорил слегка вибрирующим от нехорошего предчувствия голосом:
– У нас чисто деловые отношения. Вот, случайно оказался в ваших краях, решил узнать, как она поживает, не хочет ли…
– Бесплатно отсосать у тебя по знакомству.
У крепыша имелась скверная привычка завершать недосказанные мысли собеседника, причем даже не трудясь придавать своим умозаключениям вопросительную интонацию. Он не гадал, не строил предположения, он констатировал факты, которые, как известно, упрямая вещь, особенно если их излагают совершенно безапелляционным тоном.
– Прошу прощения. – Слова с трудом протискивались сквозь резко сузившуюся гортань Романа. – Мне пора.
– Успеешь, – отрезал крепыш и приблизился к нему, развязно волоча шаркающие шлепанцы по полу. – Я еще не закончил.