Дикий горный тимьян
Шрифт:
— Доброе утро, мистер Данбит.
— Здравствуйте.
У него еще никогда не было секретарши, которую он называл бы полным именем, и иногда это официальное «мисс Риджуей» застревало у него в горле. Ведь они работали вместе уже несколько месяцев, и ему было бы гораздо легче и приятнее называть ее Мэри, или Дафной, или как-то еще. Но все дело в том, что он даже не удосужился узнать ее имя, к тому же в ее манере держаться было что-то настолько строгое и официальное, что у него не хватало смелости спросить, как ее зовут.
Иногда,
— Как прошла поездка? — спросила она.
— Хорошо. Вот только самолет опоздал вчера вечером. Нам пришлось задержаться в Риме.
— Вы получили телеграмму? Ту, что от вашего отца?
Она окинула взглядом его темный костюм и черный галстук.
— Да. Спасибо.
— Она пришла во вторник утром. Я подумала, вы захотите ее прочитать. Я тут же переправила копию в Бахрейн. Оригинал лежит у вас на столе вместе с личными письмами… — Джон прошел в свой кабинет, и мисс Риджуей поднялась со стула и проследовала за ним… — и вчерашним номером «Таймс», в котором было напечатано это сообщение. Я подумала, вы захотите прочитать его.
Она предусмотрела все. Он снова сказал «спасибо», открыл портфель, вынул отчет и двенадцать листов писчей бумаги, исписанных его аккуратных почерком, которые он написал в самолете, когда возвращался в Лондон.
— Пригласите одну из машинисток. Вице-президент хочет иметь этот материал как можно скорее. Когда придет мистер Роджерсон, попросите его позвонить мне. — Он взглянул на свой письменный стол. — А сегодняшний номер «Уолл-стрит джорнал»?
— Здесь, мистер Данбит.
— Мне нужна также «Файнэншл таймс». У меня не было времени купить ее. — Мисс Риджуей пошла к двери, но он окликнул ее. Она вернулась, и он дал ей еще несколько газет. — Если можно, найдите, пожалуйста, информацию о техасской компании под названием «Олбрайт»; она производит буровые работы в Ливии. И отправьте телекс шейху Мустафе Саиду, и это… и это…
— Это все? — спросила мисс Риджуей минуту спустя.
— Пока все. — Он улыбнулся. — Я буду вам очень благодарен, если вы принесете большую чашку черного кофе.
Мисс Риджуей понимающе улыбнулась.
— Сейчас принесу, — сказала она и вышла из кабинета, бесшумно закрыв за собой дверь.
Он сидел за своим полированным столом, раздумывая о том, с чего бы начать. На подносе с входящими лежала высокая стопка бумаг,
Он взял трубку зеленого аппарата и позвонил по внутреннему телефону.
— Попросите мистера Гарднера.
Он прижал трубку подбородком к груди и в ожидании Гарднера открыл газету на последней странице.
— Говорит Джон Данбит. Он еще не пришел?
— Он пришел, но в данный момент его нет на месте. Передать ему, чтобы он вам позвонил?
— Да, пожалуйста.
Он положил трубку.
«ДАНБИТ. 16 февраля в Бенхойле, Сазерленд, на 68-м году жизни скоропостижно скончался подполковник Джон Ретбон Данбит, связист Камеронского полка шотландских горцев. Заупокойная служба в приходской церкви в Кригане в 10.30 утра в четверг, 19-го февраля».
Он помнил дядю: высокий, худощавый, настоящий отставной военный, с бледно-голубыми глазами, с носом, похожим на нос корабля. Его длинные ноги, которые легко взбирались на холм, поросший высоким, доходящим до колен вереском; его страсть к рыбалке и охоте на куропаток; его любовь к своей земле. Они никогда не были очень близки, но все равно Джон ощущал потерю, как и должно быть, когда уходит из жизни человек, с которым ты связан кровными родственными узами.
Он отложил газету, вынул телеграмму от отца и прочитал еще раз текст, который уже читал в Бахрейне два дня тому назад:
«ТВОЙ ДЯДЯ ДЖОК СКОНЧАЛСЯ ОТ СЕРДЕЧНОГО ПРИСТУПА В БЕНХОЙЛЕ В ПОНЕДЕЛЬНИК 16 ФЕВРАЛЯ ТЧК ПОХОРОНЫ КРИГАНЕ 10.30 ЧЕТВЕРГ УТРОМ 19 ФЕВРАЛЯ ТЧК БУДЕМ БЛАГОДАРНЫ ЕСЛИ СМОЖЕШЬ ПРЕДСТАВИТЬ МАМУ И МЕНЯ НА ПОХОРОНАХ ТЧК ОТЕЦ».
Он уже послал телеграмму из Бахрейна родителям в Колорадо с объяснением, почему не сможет выполнить просьбу отца. А также в Бенхойл для Родди с выражением сочувствия и такими же объяснениями, а перед отъездом из Бахрейна нашел время написать Родди еще и письмо с соболезнованиями, которое отправил почтой первого класса по прибытии в аэропорт Хитроу.
Остались еще два письма: одно, написанное от руки, другое — напечатанное на машинке. Он взял первое и стал его вскрывать, но вдруг остановился. Его внимание привлекли особенности самого написания. Написано старомодным пером авторучки, черными чернилами, прописные буквы выписаны очень четко. Он посмотрел на штамп и увидел «Криган» и дату — десятое февраля.
Он почувствовал спазм в животе. Кровь стынет в жилах, говаривал отец, когда Джон был маленьким и пугался чего-то незнакомого. Так вот как это бывает, когда кровь стынет в жилах.