Дикий. Его неудержимая страсть
Шрифт:
— На чьей даче? И как она могла его забыть?
Секундное замешательство на том конце заставляет внутри все кипеть.
— У нас вчера произошло кое-что…
Марина
Черт, нужно было запастись ибупрофеном заранее. Выдавив последнюю таблетку из блистера, забрасываю ее себе в рот и проглатываю. Как я и предполагала, температура шарахнула уже к утру. Причем сиганула сразу почти до сорока.
Накипятив себе целый чайник воды, то и делаю, что пью жидкость, понимая, что сейчас ничего кроме воды и жаропонижающих
Влив в себя очередную чашку с водой, направляюсь в комнату, чтобы скорее укутаться в одеяло, но останавливает звонок в дверь. Сначала звонок, а потом несколько громких ударов по ней.
Что за…?
Открываю и тут же отступаю назад под тяжестью шагов Кешнова.
— Дура! — рявкает он, входя в коридор.
Дверь с грохотом отлетает обратно, когда полное ярости лицо оказывается в считанных сантиметрах от меня.
— Ты, блядь, какого хрена творишь? — кричит едва сдерживаясь.
— Не ори! — отвечаю, не понимая, что происходит. — Что слу…
Но он даже договорить не дает. Грубо хватает меня за руку, а уже через секунду весь воздух застывает в легких, потому что губы Кешнова оказываются на моих. Больно сдавив меня, целует так остервенело, что я тону в этом нахрапе. Одна часть меня как будто взрывается, истосковавшись по нему — его губам, языку, сейчас буквально терзающему мой рот, а вторая понимает, что это не поцелуй. Это что-то другое — наполненное непонятными эмоциями. Надрывное, мощное и глубокое.
— Дура ты, — доносится в перерыве между тем, как Матвей то кусает меня, то гладит руками волосы, путаясь в них пальцами, — зачем в воду полезла?
Вот оно что. Задыхаясь под давлением его удушающих ласк, делаю глоток воздуха, а у самой пульс несется вскачь.
— Откуда ты знаешь? — выдыхаю перед тем, как Кешнов начинает хаотично гладить мои щеки, а потом вдруг сцепляет зубы и кулаком бьет в стену позади меня.
Даже не вздрагиваю. Ненормальный псих! Как и всегда не в состоянии сдерживать свои эмоции! Нужно бы разозлиться, а я не могу оторваться от его наполненного неприкрытым волнением лица.
— Знаю, потому что звоню тебе со вчерашнего дня, а трубку взял какой-то хрен и сказал мне, что ты ночью полезла в озеро спасать укурка.
Выдыхаю чувствуя, как тело снова начинает бить озноб. Значит, телефон мой все же нашли. Кешнов сверлит меня глазами, в которых волнение замещается то злостью, то облегчением. Скулы острые, зубы сцепил.
— А что мне было делать? — разворачиваюсь и иду в спальню. Мне нужно укутаться. Холодно так, что зубы друг на друга не попадают. — Бросить его тонуть?
— Дождаться других, а не лезть самой. — летит мне в спину. — Блядь, Рина, ты хоть понимаешь, что могла оттуда уже не выплыть?
— Выплыла же. — забираюсь на кровать, потянув на себя одеяло, и, сбившись в ком, смотрю на Матвея снизу-вверх. — Не
Кешнов молча пилит меня тяжелым взглядом несколько секунд. Конечно, он бы поступил так же. Потом бы, правда, избил Никитина так, что тот больше не то что марихуану не курил, а обычные сигареты в рот не стал брать, но уверена на сто процентов, что Матвей сделал бы то же самое. И он сам это знает. Именно поэтому молчит. Почти слышу, как в мыслях покрывает всем благим матом, который только знает, а потом вдруг начинает мерять комнату шагами.
— Так больше не пойдет. Хватит. Ты сегодня же возвращаешься домой, и мне насрать, хочешь ты того или нет.
— Матвей, пожалуйста, давай оставим это на потом.
— Нет, — рявкает снова и уже через секунду садится рядом. Смотрит, долго блуждая глазами по моему лицу, вероятно, только сейчас понимая, что меня морозит. Протягивает руку к тумбочке с градусником, на котором красуется отметка в 39,6, и яростно выдыхает: — Пиздец! Убил бы!
Собираюсь съязвить, но звонок его мобильного не дает это сделать. Матвей достает телефон из кармана куртки и выматерившись сбрасывает вызов.
— Тебе в больницу надо? Рентген или что-то еще? — спрашивает, возвращая на меня взгляд.
Кажется, это впервые за все наше знакомство, когда я заболела. В синих глазах столько всего, что, если бы не температура, я бы утонула в этих смешанных эмоциях. Он будто качает меня на их волнах. Беспокойство, тревога, гнев и… забота. Матвей умеет делать приятно разными способами, но именно в этот момент он и сам не понимает, что вытворяет со мной одним своим внимательным взглядом. Пробирается им под кожу и впрыскивает в кровь эйфорию. Понимаю, что он волнуется, но по-глупому хочется улыбаться.
— Нет, — вспоминаю о заданном минуту назад вопросе.
— Откуда ты знаешь?
— Потому что учусь на врача, Матвей!
— И что? Давай отвезу тебя.
— Не надо. Мне просто нужно отдохнуть.
Кешнов снова выдыхает.
— Ладно. Кинь мне список что тебе купить. Я через пару часов привезу.
— Хорошо.
Мне нужны лекарства, и было бы нелепо сейчас строить из себя недотрогу. Тем более я больше чем уверена, что, если не напишу, Матвей скупит всю аптеку.
Перед тем как уйти, слышу, как Кешнов отправляется на кухню, хлопает там холодильником, а потом уезжает, закрыв за собой дверь на замок. Он что, взял с собой ключи?
Глава 50
Марина
Ближе к вечеру приезжают Ася, Вадим и ещё несколько человек. Крутько залетает первая, стоит мне только открыть дверь.
— Заболела, — тут же ставит диагноз при виде меня.
Развожу руками, мол, и так все было ясно. Староста вручает мне небольшой пакет с фруктами, остальные, не собираясь толпиться на пороге, вламываются в зал.
— Так, ты ложись давай, Шведова, — командует Кристина, подталкивая меня к дивану, — мы так и думали, что заболеешь, поэтому привезли тебе тут всего. Сама потом разберёшься, хорошо?