Диктатор
Шрифт:
Дени. Он мне помешает меньше, чем через час, когда три его эмиссара явятся ко мне со своими речами.
Король. Не встретите же вы их указом о роспуске?
Дени. В кармане, ваше величество. Он будет у меня в кармане. Я должен чувствовать, что он тут.
Король, мягко. Вы не боитесь сыграть на руку тем, кто утверждает, что вы просто честолюбец?
Дени. Я на это иду… Это еще наименьший риск.
Король. На что вам такая чудовищная
Дени. Мне нужно как можно больше силы, чтобы как можно меньше ею пользоваться.
Король, колеблясь. Вы меня не разубедите в том, что мягкость, благоразумие, дух примирения тоже имеют право на голос.
Дени. Я настолько считаюсь с ними, что жду сегодня в этом кабинете человека, которого ваше величество меньше всего рассчитывало бы в нем увидеть: Фереоля.
Король, крайне удивленный. Фереоля? Признанного вождя восстания? Так все это просто комедия?
Дени. Увы, нет! Мне стоило величайшего труда добиться этого свидания, и то, что он сюда придет, еще ничего не значит. Но мягкость, благоразумие, дух примирения найдут прекрасный случай сказать свое слово. (Пауза. Другим тоном). Могу я представить вашему величеству текст указа?
Король, с большой серьезностью. Разве действительно нет другого исхода?
Дени, садясь за письменный стол. Я готов писать, по выбору вашего величества, прошение об отставке или указ.
Королева. Мой друг, отступать поздно. Если господин Дени берется нас спасти, мы не можем отказывать ему в необходимых средствах.
Дени, в то время, как он пишет текст указа. Толпа еще не рычит под окнами. Современные революции склонны пренебрегать этими традиционными способами предупреждения. Но я могу велеть принести сюда пачку телеграмм, полученных после полудня. Они тоже производят достаточное впечатление.
Он смотрит на короля, которого королева умоляет взглядом и который, видимо, сейчас уступит. Тогда он подает ему бумагу и перо.
Королева, мягко. Подпиши, я прошу тебя.
Король стоит в раздумии, потом указывает жестом Дени, что хочет сесть на его место. Дени встает. Король неторопливо, но в то же время уверенно садится, прочитывает текст, спокойно подписывает. Затем он встает. Неожиданное и простое благородство, вложенное в это действие королем, не ускользнуло от внимания Дени, и когда король, стоя, вручает ему указ, он выпрямляется, слегка наклоняет голову и говорит не без торжественности.
Дени. Я благодарю ваше величество от имени государства. (Король отвечает легким поклоном. Дени продолжает, негромко и настойчиво). Теперь, ваше величество, я один имею право рисковать своей головой. Вам известно, что сейчас происходят морские маневры. Они обыкновенно заканчиваются смотром. Так вот, назначим этот смотр на субботу… Чтобы прибыть заблаговременно, ваши величества должны уехать сегодня вечером.
Король, с крайней живостью. Вот именно! Я бегу. А завтра, надо полагать, отрекаюсь? Господин Дени, или вы думаете, что я боюсь?
Дени, настойчиво. Ваше величество, я знаю, то, о чем я вас прошу, очень нелегко. Я вас прошу об этом настойчиво и, если это слово вас не оскорбляет, прошу вас дружески. Нам предстоят три-четыре очень тяжелых дня. Для мирного населения, для заграницы нам необходимо ваше алиби. Пока я здесь распутываюсь, вы принимаете там традиционный смотр «как ни в чем не бывало». Ваше величество, в такие минуты величайшее мужество состоит в том, чтобы казаться спокойным.
Король, сдержанно. Нет, господин Дени, вы плохо меня знаете. Я подписал ваш указ, потому что я считал нужным это сделать. Вручая вам власть, я отважился на опыт, который уже не вправе прервать по своему усмотрению, даже если он обходится мне дороже, чем я ожидал. Но вы не думайте, будто вырвали подпись у растерявшегося монарха. Тот раз я был несколько взволнован первыми известиями. Я был неподготовлен и я не скрыл этого от вас. Но это прошло! Вы можете сообщать мне о каких угодно катастрофах. У меня нет ни малейшей охоты бежать. (Помолчав). Королева — другое дело.
Дени, очень оживленно, быстро. Ваше величество, я никогда, даже в мыслях, не наносил вам такого оскорбления. Если бы за те дни, что мы прожили вместе, у меня не сложилось совершенно иного представления о вашем характере, я бы не мог похвалиться знанием людей. Я никогда не строил расчетов на вашей слабости. Но разрешите мне сказать вам прямо. Если через три дня я не стану хозяином положения, мы погибли. Поэтому я пойду напролом. Но я жду основательной встряски. Весьма возможно, что в меня бросят бомбу. По-моему, от этого никому не будет пользы. Но почем знать? Может случиться и так, что после этого все сразу утихнет, наступит резкое облегчение. А если бомбу бросят в вас, то несчастье будет полным, бесповоротным, ничем не вознаградимым. И вдобавок, это будет несправедливость, с которой мой рассудок не мирится.
Королева, королю. Мой друг, если даже господин Дени и преувеличивает опасность, чего я от всей души желала бы, то во всяком случае его совет несомненно искренен и разумен…
Король, к Дени. Я отнюдь не притязаю на героизм. Но все-таки на такую роль, как вы мне предлагаете, я не могу согласиться.
Дени. Я, наоборот, считаю, что заурядному монарху она была бы не по силам.
Король. Как вы хотите, чтобы история извинила такое дезертирство?