Диктиона и планета баларов
Шрифт:
Я усмехнулась, вспомнив прежние громовские «художества» и мою борьбу с ним за правильное оформление полётной документации.
— Да, идёт время.
— Вот это парень! — раздался за стеной смех Славы. Он заглянул в кабинет, где мы сидели. — Ты гляди! — он указал в окно, где по серой раскаленной степи мчался всадник на чёрном коне.
— Это же наш карабаир! — вскочил Саша. — Он же необъезжен!
— Был! — веско уточнил Слава. — Он ему что-то на ухо нашептал, вскочил на спину и был таков!
Я
— Кентавр, — одобрительно кивнул Слава. — Ему даже седла не нужно.
— Он что, дрессировщик? — мрачно спросил Саша.
— Нет, он историк, — пояснила я.
— И чем занимается?
— Попадает в истории, — я пожала плечами.
Мои дети с изумлением переглянулись.
Саша-старший приехал через час. Он уже знал и о моём возвращении, и о том, что я не одна. Против ожидания наша встреча оказалась вовсе не тягостной.
— Ты отлично выглядишь, — констатировал он, а его взгляд говорил: «По-крайней мере, теперь всё ясно».
Поговорить толком мы не успели, потому что прилетели мои родители. Разговора с отцом я боялась больше всего, чего, кстати, раньше не случалось. Как и следовало ожидать, его интересовало всё: причина моего бегства, то, чем я сейчас занимаюсь, насколько эти занятия соответствуют принципам чести и морали. Впрочем, с последним я загнула, просто он требовал объяснить, какую пользу я сейчас приношу обществу.
— И к тому же, как ты себя чувствуешь по отношении к своей семье, к Саше и детям?
— Отлично, — заявила я, мечтая, чтоб хоть кто-то прервал этот допрос. — Детей я вырастила. С Сашей прожила более двадцати лет. Обществу отдала сорок лет своей жизни, и теперь мне пора заняться собой, своей душой, своими стремлениями…
— Так чем ты всё-таки занимаешься?
— Тем же, чем и раньше. Ищу в космосе нуждающихся в спасении и спасаю. Но теперь в одиночку. И в иных масштабах…
— Меня просто удивляет твоё легкомыслие, — вздохнул он.
— Пап, я уже давно совершеннолетняя.
— Да, тебе пятьдесят семь лет.
— Тшш! — испуганно зашипела я, услышав шаги Кристофа, и тут же рассмеялась. — Не надо говорить о моём возрасте. Это теперь слишком отвлеченное понятие.
Кристоф вошёл и улыбнулся мне. Он принёс с собой запах степи и солнца. Я представила его родителям.
— Только предупреждаю, он не говорит по-русски.
— Что? — побледнел бедный папа, привыкший к тому, что знание основных языков уже давно общеобязательно. — На каком же он говорит?
— На английском, на французском, на испанском, итальянском, на греческом, на латыни. И наверно ещё на каких-нибудь древних языках. Он историк.
—
— Ему не нужен русский, папа, — осторожно пояснила я. — Он занимается европейским средневековьем, а тогда контакты с Русью были минимальны.
— Значит, вы историк? — спросил папа по-французски.
— Я космический бродяга, — поправил Кристоф без улыбки и взглянул на меня. — Пора кормить Ала.
— Ал — это собака? — уточнила мама, которой безумно понравился наш колли.
— Нет, собака — Джейми.
— Не хватало, чтоб из-за собаки она прервала разговор с нами, — проворчал папа. — Или мы для неё уже вообще ничего не значим?
— Значите, — улыбнулась я. — Конечно, значите, мои дорогие. Можете ругать меня, считать неблагодарной и чёрствой, но вы будете не правы. Я очень люблю вас, просто мне теперь нужна своя жизнь. Я учусь справляться со своими неприятностями самостоятельно, но это не значит, что вы мне не нужны. Я здесь, потому что мне снова нужна ваша помощь…
— Чем мы можем помочь? — тут же поинтересовался папа, демонстрируя полную готовность к решительным и энергичным действиям.
V
Мы сидели в салоне катера, я, папа, мама, Саша и Кристоф, у которого на руках спал сытый и довольный жизнью Ал.
— Но почему Ален-Кристиан? — спросил папа, глядя на третьего внука.
— Так хотел его отец, — произнесла я.
Папа взглянул на Кристофа, который грустно и нежно смотрел на мальчика, и ничего не сказал.
— Он ровесник Вани, — улыбнулся Саша. — Настя посмотрит за обоими. И Кристина поможет. Она уже летает, но…
— А я на что? — с притворным возмущением воскликнула мама.
— Ну, вот и отлично, — кивнула я. — Мы только вам можем его доверить. Неизвестно, когда мы вернёмся, да и вернёмся ли вообще…
— Это опасно? — насторожился Саша. Услышав его голос, Кристоф поднял голову. Они посмотрели друг на друга.
— Не то, чтоб очень, но космос — это всегда небезопасно, — ответила я.
Саша опустил голову, а Кристоф продолжал смотреть на него.
— Если мы не вернёмся, позаботься о нём, но он должен знать, чей он сын.
— Так и будет, — произнёс Саша.
— Нет, — покачал головой Кристоф и взглянул на меня. — На сей раз я всё-таки вернусь. Обещаю. Только бы не слишком поздно.
У меня было время ждать, но Алику он будет нужнее всего в ближайшие годы. Именно это он и имел в виду, говоря «поздно». А ведь миссия может длиться не один десяток лет.
— Будем надеяться на лучшее, — встряхнулся Саша.
Я с благодарностью взглянула на него. Кристоф тоже улыбнулся и, поднявшись, вышел из салона. Папа подхватил плетёную колыбель, и мы все отправились в дом.